— Любое проклятие возможно снять. — Джестер едва заметно поморщился. — Даже крохотной толики полученного состояния твоему супругу хватит, чтобы разобраться с этим вопросом. Тем более инквизиция в моем лице уже в курсе о существовании зачарованных драгоценностей, то есть будет пристально следить за разрешением этой ситуации. Так что можешь не переживать. Твой муж отныне, пожалуй, самый богатый человек во всем Орленде. Полагаю, ты более чем счастлива от такого поворота.

Ничего не понимаю! Почему в тоне Джестера неожиданно послышалась горечь?

— Да плевать мне на его деньги, — фыркнула я. — Если хочешь знать, мы отправились на поиски драгоценностей лишь по одной причине…

И тут же осеклась, прикусив язык.

Лариса, пустомеля бестолковая! Ты соображай, кому и что говоришь. Да, Джестер требовал от тебя полной откровенности, но надо же понимать, что глупо рассказывать ему о планируемом подкупе судьи, который будет разбирать твое дело.

Увы, было бы глупо надеяться на то, что Джестер пропустит мимо ушей мою фразу. Так и получилось. Глаза инквизитора хищно блеснули, и он аж подался вперед.

— Продолжай! — сухо потребовал он.

— Ты сам говорил о денежном штрафе, который, скорее всего, придется заплатить Петеру за мои занятия ментальной магией, — медленно протянула я, тщательно соизмеряя каждое слово — лишь бы вновь не сболтнуть лишнего. — Дело в том, что мой муж… Ну, в общем, у него определенные финансовые затруднения. Вот мы и решили, что самое время вплотную заняться его так и не полученным наследством.

— Ага, — обронил Джестер, видимо, полностью удовлетворенный моим объяснением. — И все-таки возвращаюсь к моему начальному вопросу. Ты любишь Петера?

Я принялась накручивать на палец локон, выбившийся из косы. Люблю ли я Петера? Скорее всего, нет. Да, он симпатичный мужчина, с которым легко и приятно общаться. Мне нравится его общество. Он никогда не позволял себе никакой грубости по отношению ко мне. Ну, если не считать того досадного инцидента в подвале. Но в тот момент он находился под властью чар и совершенно не осознавал, что происходит. Наверное, я вполне могла бы провести с ним остаток жизни и даже не особенно страдала бы из-за необходимости исполнять супружеский долг. Что есть любовь и существует ли она вообще? Страсть гаснет так же быстро, как и загорается. А вот взаимное уважение остается навсегда.

Звучит, конечно, все это замечательно и даже ободряюще, однако истина заключается в том, что я не люблю Петера. Наверное, со временем мы станем хорошими друзьями. Точнее, даже так. Я бы предпочла сохранить с ним исключительно дружеские отношения. И совершенно не расстроюсь, если однажды мой так называемый супруг обретет счастье в объятиях другой.

Джестер не торопил меня с ответом. Его лицо вновь приобрело абсолютно бесстрастное выражение. Но на самом дне его зрачков я видела непонятное волнение, как будто мой ответ по какой-то причине был очень и очень важен для него.

— Нет, — честно сказала я. — Я не люблю Петера. Мне хорошо и спокойно рядом с ним, но не более того. Я не мечтаю о поцелуях с ним. Я не представляю его со мной в одной постели. Ты удовлетворен моим ответом?

— Более чем. — Джестер кивнул.

Его глаза потеплели, в уголках рта затеплилась едва заметная улыбка.

— Но, к сожалению, мои чувства все равно не имеют ни малейшего значения, — продолжила я. — Мы с Петером состоим в законном браке. А разводы в вашем мире, как я понимаю, не приняты.

— Разводы не приняты, — согласился со мной Джестер. — Однако я не считаю, что твое положение совсем уж безвыходное. По сути, твой брак очень легко можно признать недействительным.

— То есть? — переспросила я.

— Клятву верности барону Теолю принесла настоящая Тереза, — пояснил Джестер. — Не ты. Как я понимаю, постель с тобой Петер тоже еще не делил. Верно?

Я смущенно заерзала в кресле после столь откровенного вопроса. Как-то не привыкла я обсуждать с посторонними столь интимные подробности своей жизни. К тому же не буду скрывать очевидный и весьма досадный для меня факт: вот как раз к Джестеру я и испытывала влечение и страсть. Поэтому для меня было кощунственно в его присутствии говорить о таком.

— То бишь не делил, — спокойно резюмировал Джестер, без проблем угадав мой ответ. — Таким образом, его супругой ты считаешься лишь формально. По сути, ты не связана с ним никакими обязательствами. Не ты стояла с ним перед алтарем. Не ты давала согласие на брак. Не ты обещала быть рядом с ним, пока смерть не разлучит вас. И если это откроется, то король без лишних вопросов аннулирует ваш брак. Никто в здравом уме не станет опротестовывать это решение. — Подумал немного и исправился: — Ну, пожалуй, кроме Дугласа Трея. Да и этому пройдохе придется в итоге смириться, что единственная дочка сбежала от любящего папаши в другой мир, лишь бы не выполнять его прихоти.

Я откинулась на спинку кресла, только сейчас ощутив, как разнылась спина из-за долгой напряженной позы.

Сама не понимаю, как относиться к словам Джестера. С одной стороны, наверное, мне надо обрадоваться. Я не раз и не два задумывалась о том, как бы расторгнуть этот брак. Но с другой…

А что мне делать, если нас разведут? Насколько понимаю, о женском равноправии в этом мире говорить смешно и глупо. Вряд ли представительницам прекрасного пола тут доступно образование и высокооплачиваемая работа. Ну, кроме очевидной: быть содержанкой. В определенном смысле слова тоже профессия. Правда, меня такое будущее абсолютно не устраивает.

То бишь после развода я окажусь на улице без гроша в кармане. Вряд ли Дуглас примет меня обратно. Джестер прав, по сути, я ему никто. А если примет, то вновь примется устраивать мою личную жизнь, не спросив моего на то дозволения.

И что тогда мне остается? Идти в служанки? Как-то не хочется гробить молодость, данную второй раз, на тяжелую работу, за которую получают гроши. Выйти сразу же вновь замуж за какого-нибудь богатого простачка? Еще хуже. По сути, это все то же содержанство. И смысл тогда менять шило на мыло? По крайней мере, я точно знаю, что Петер не тиран, не псих и не садист, регулярно проверяющий силу своих кулаков на жене.

— Что-то ты пригорюнилась, — прозорливо заметил Джестер. — Или все-таки влюблена в Петера и не хочешь с ним расставаться?

— Нет, я просто размышляю, как мне дальше жить, — хмуро сказала я. — Я чужачка в этом мире. Без семьи, без связей, без денег. Целительница Лия воистину сыграла со мной дурную и жестокую шутку.

— Не переживай, с целительницей Лией у меня будет отдельный и очень серьезный разговор, — буркнул Джестер.

— Хочешь сказать, что заставишь ее вернуть меня обратно? — Я радостно встрепенулась.

Правда, тут же поникла вновь.

Взгляд Джестера посуровел, инквизитор грозно заиграл желваками, как будто его чем-то расстроил мой вопрос.

Да что с ним такое? Как будто… как будто…