— Из любого правила есть исключения. — Джестер лукаво подмигнул мне. — Думаю, я сумею найти способ спасти тебя от столь печальной участи.

— Бескорыстно? — уточнила я.

— Почти, — уклончиво ответил инквизитор. — Как я уже сказал, все будет зависеть от степени твоей откровенности со мной.

Я недоверчиво кашлянула. Что-то не нравятся мне такие условия.

Но, с другой стороны, а какой у меня есть выбор? Джестер прав, он в любом случае добьется от меня истины. Правда, если я продолжу упорствовать, то способ для этого он выберет явно не самый приятный для меня. Как-то совсем не хочется остаться слюнявой идиоткой после допроса с применением ментальных чар. Остается только надеяться на честность инквизитора и его добрую волю.

— Боюсь, ты не поверишь мне, — тихо сказала я, приняв нелегкое решение.

— Знаешь, я уже готов поверить во что угодно. — Джестер усмехнулся. — Даже в то, что ты на самом деле не Тереза.

— В общем-то ты угадал. — Я виновато вздохнула. — Я действительно не Тереза.

Как ни странно, но Джестер не выказал ни малейшего удивления после моего заявления. Он лишь неопределенно хмыкнул и поднялся на ноги, тем самым освободив меня из своеобразного заключения.

— Продолжай, — негромко приказал он.

— Меня зовут Лариса, — сказала я. — Мне скоро исполнится тридцать лет. И я не из вашего мира.

Джестер кашлянул, но удержался от каких-либо вопросов. Сделал широкий приглашающий жест, показывая, что внимательно слушает меня.

И я заговорила. О своем неудачном браке, о долгожданном разводе, о вроде как случайной встрече с целительницей Лией, после которой проснулась в другом теле. О знакомстве со столь неожиданно приобретенным мужем и всеми его домочадцами. О разговоре с якобы отцом, который и поведал мне о таинственных сокровищах усопшего барона Теоля. И о своих магических способностях, внезапно давших о себе знать.

— Любопытно, — коротко резюмировал Джестер, когда я сделала небольшую передышку, силясь отдышаться после долгого монолога.

Я подняла с пола совсем позабытый бокал и сделала глоток, желая смочить пересохшее горло.

— Но это еще не все, — без тени вопроса проговорил Джестер. — Тереза… Можно я продолжу называть тебя так? Как-то привык уже. Да и остальные удивятся, если вдруг я примусь именовать тебя Ларисой.

— Можно, — разрешила я. Слабо улыбнулась, добавив: — Я сама уже привыкла к новому имени.

— Карта, — напомнил мне Джестер. — Как ты догадалась, что с ней делать?

— Я сказала чистую правду, — ответила я. — Прочитала в книге. В своем мире, правда. И не любовный роман, а исторический. Один заключенный так письма товарищам на воле передавал. Писал на страницах молоком.

И все-таки я кривила душой. Язык не поворачивался признаться, что в действительности ко мне явился дух усопшего отца Петера.

— Тереза, — укоризненно произнес Джестер, каким-то непостижимым чудом уловив мою ложь. — Мы ведь договорились, помнишь? Не юли. Тем самым ты сильно расстроишь меня.

Я тяжело вздохнула. Как, ну как он догадался? Прям ходячий детектор правды какой-то. Затем вздохнула еще раз. И еще.

Джестер не торопил меня. Он скрестил на груди руки, внимательно глядя на меня. На его спокойном лице не отображалось никаких эмоций. Ни гнева, ни радости, ни удивления. Ни-че-го. Как будто передо мной стоял не живой человек, а робот, по определению не способный испытывать никаких чувств.

Признаться ему? Не нравится мне эта идея. Стоит только вспомнить, как Джестер отреагировал на названия книг в библиотеке Петера. Он четко и ясно сказал, что подобная литература относится к числу запрещенной. А если я скажу, что способна общаться с призраками… Зуб даю, после этого отношение инквизитора ко мне сильно переменится. Некромантия слишком близко стоит к магии смерти. Поэтому буду стоять на своем до конца. Не думаю, что Джестер сумеет разоблачить меня.

— Но я не обманываю тебя, — чуть слышно выдохнула я и на всякий случай украдкой скрестила за спиной пальцы.

Да, это детская уловка, но надеюсь, что она мне поможет не быть пойманной на горячем.

Джестер дернул щекой, как будто прогонял невидимого комара. Но промолчал.

— Почему ты думаешь, будто я использовала какой-нибудь запрещенный ритуал? — спросила я. Пожала плечами и смущенно призналась: — Впрочем, я вообще имею весьма слабое понятие, что запрещено в вашем мире, а что нет.

— Потому что, — сурово отрезал Джестер.

Я захлопала ресницами, стараясь как можно убедительнее сыграть оскорбленную невинность, и жесткие морщины, пролегшие от крыльев носа к уголкам рта инквизитора, немного разгладились.

— Потому что, — повторил он уже мягче. — Тереза, если ты не врешь мне, то почему ты не согласилась с требованием Петера примерить диадему? Откуда тебе знать про проклятие? Это же самый логичный поступок для любой девушки: тут же нацепить на себя изящную побрякушку и полюбоваться ею.

— Ну… — Я замялась, силясь придумать, как выкрутиться. Осторожно продолжила, вымеряя каждое слово: — Можешь называть это интуицией. Хотя, наверное, глупо прозвучит. Но мне аж дурно стало от мысли, что Петер наденет на меня эту диадему. От нее словно холодом веяло. Таким, что мороз по коже. — Неуверенно предположила: — Наверное, я каким-то чудом почувствовала что-то неладное. И очень странно, что сам Петер стал жертвой этих чар. Почему Гейб защитил драгоценности даже от своего законного наследника?

— Справедливости ради, в случае с Петером проклятие все-таки сработало не в полной мере, — заметил Джестер, должно быть, полностью удовлетворенный моим пояснением. — Петер просто на время лишился рассудка, но не жизни. Хм-м…

И нахмурился, задумчиво покусывая нижнюю губу.

Я тоже помалкивала, нервно постукивая пальцами по подлокотникам кресла.

Ну вот и закончилась моя игра. Я выложила все карты на стол. Теперь Джестер знает обо мне абсолютно все. Интересно, как он поступит? Или все его слова про помощь — все-таки обман? Лицемерный способ вытянуть из меня правду?

— У тебя остались ко мне какие-нибудь вопросы? — осмелилась я первой прервать затянувшуюся паузу.

— Только один. — Джестер одним глотком осушил вино, оставшееся в бокале. Аккуратно поставил его на стол и негромко спросил: — Тереза, ты любишь своего супруга?

— Петера? — зачем-то уточнила я. — Или того, первого, оставшегося в моем мире?

— Ну, как я понимаю, с первым ты развелась, — мягко напомнил Джестер. — Я говорю про барона Теоля. Полагаю, на фоне твоего прошлого неудачного брака этот союз кажется тебе намного выгоднее. Петер молод, хорош собой и знатен. А теперь еще и очень богат.

— Ага, богат, — не удержалась я от саркастического замечания. — Только вот драгоценности эти с нехорошим душком. И не продать их, и самому не покрасоваться.