Однако информацией Петровой об обнаруженных в архиве показаниях по месту ее работы (Институт всеобщей истории РАН) не заинтересовались. Со временем карточка с реквизитами документа с показаниями унтер-офицера была утрачена и сегодня представители «Правды о Катыни» пытаются вновь выявить этот документ и запустить его в научный оборот.

В подобных расследованиях бывают и большие разочарования. Так, в апреле 2010 г. ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН Татьяна Бушуева рассказала радиостанции «Голос России» о малоизвестных фактах Катынской трагедии. В частности, она сообщила, что в польско-российском сборнике «варшавское восстание 1944 года в документах из архивов спецслужб» находится свидетельство солдата штурмовой бригады СС. венгра Густава Давидхазы, участвовавшего в подавлении Варшавского восстания, которое якобы указывало на немецкий след в катынском преступлении . Это сразу вызвало живой интерес у исследователей катынской трагедии.

Примечание. Штурмовая бригада СС оберфюрера СС Оскара Дирлевангера, являлась карательной частью, сформированной из не германцев. Отличалась особой жестокостью в расправах над мирным населением на оккупированных территориях. На ее счету сожженная белорусская деревня Хатынь. Потом была расправа с восставшими варшавянами. В июне 1945 г. в Баварии Дирлевангер был забит до смерти опознавшими его поляками из французского корпуса. Однако предпочитают утверждать, что Дирлевангер без суда и следствия был расстрелян при взятии в советский плен.

Для полной ясности процитируем сведения о катынском преступлении, которые Густав Давидхазы сообщил 30 июня 1947 года во время допроса в лагере военнопленных под Зальцбургом представителю Польской военной миссии майору В.Чеховскому. Будучи в Варшаве в октябре 1944 года, он « пошел к одному длинному дому, который еще недавно являлся лагерем. Этот дом не был сгоревшим. В каком-то бюро я заметил тетрадь на немецком языке. Я ее прочитал. Там находилась опись убийства 12 тысяч польских офицеров в лесу Катыни» (Сборник «Варшавское восстание…», с. 722).

Из вышеизложенного ясно, что в показаниях Давидхазы конкретных сведений о виновниках преступления в Катыни не содержится. То, что записи об убийстве польских офицеров были на немецком языке, не могут быть доказательством того, что преступление совершили немцы. Вполне возможно, что Давидхазы нашел записи одного из ее польских участников немецкой эксгумации в Катыни 1943 г. Почему на немецком языке?

Сторонники официальной версии на этот вопрос ответят, что во время эксгумации основная документация велась на немецком языке. Для того, чтобы не переводить ее в процессе работы, польский эксперт мог вести записи на немецком языке. Кстати, первоначальный Отчет Техничекой Комиссии ПКК, работавшей в Катыни в апреле-июне 1843 г. был составлен на немецком языке. Возможно один из черновиков этого Отчета и обнаружил Давидхазы в Варшаве.

Против такого аргумента трудно возразить. Тем более, что неясно, какая это была тетрадь и, как описывался в ней расстрел польских офицеров: с позиции участника расстрела или участника эксгумации? Удивительно, но майора Чеховского из Народной республики Польша этот эпизод в показаниях нацистского карателя почему-то не заинтересовал . Дополнительных вопросов на эту тему он не задал.

Как видим, свидетельские показания весьма специфическая сфера. Но и здесь значительное число свидетельств подтверждают нацистский след в Катыни. К сожалению, они пока игнорируются как российской, так и польской стороной. Если бы в свое время они были бы исследованы российскими военными следователями, то, возможно, вопросов бы по ним не возникало.

Несмотря на то, что многие из вышеприведенных свидетельств являются косвенными, их количество позволяет сделать достаточно определенный вывод о причастности нацистов к катынскому преступлению . Известны уголовные процессы, в которых на основании подобных косвенных улик были осуждены реальные преступники. Нет сомнения, что количество свидетельств, подтверждающих немецкий след, будет расти и, рано или поздно их количество перейдет в качество .

Невероятную версию расстрела польских офицеров предложил Леопольд Ежевский (Ежи Лоек) в своем исследовании «Катынь. 1940 ». Точнее эта версия в 1943 г. была выдвинута немцами, а Ежевский ее повторил. Он утверждает: «Расследование 1943 года показало, что убийство польских офицеров осуществлялось не подразделениями местного НКВД из Смоленска, а частями НКВД из более отдаленного Минска. На основании этих данных можно выдвинуть кое-какие гипотезы. В начале 1938 года в СССР существовало несколько тайных антисталинских радиостанций, из которых одна вещала в Белоруссии. Радиолокаторы запеленговали ее под Минском, в сторожке лесника.

Когда войска НКВД окружили сторожку, люди, находившиеся в ней, оказали сопротивление и все погибли в бою. В сторожке была обнаружена мощная радиостанция (ЗКВ), обслуживаемая высшими чинами минского ГПУ (НКВД), причем среди убитых был комиссар ГПУ Самуил Рубинштейн (Рейтер, 29 июня 1938 г.; см. «Новая Речь Посполитая» 21 июня 1938 г.). Выяснилось, что минский НКВД был центром антисталинской конспирации. Отсюда, конечно, следовало, что все минское НКВД подлежало ликвидации. Последним заданием минских энкаведистов, скорее всего, и было уничтожение польских офицеров в Катыни, после чего их всех ожидала неминуемая гибель» (Ежевский. Катынь. С. 20).

Не будем комментировать измышления по поводу минского антисталинского центра. Если бы он существовал, то сегодня об этом было бы известно. Это была очередная газетная «утка». Но вот версия о причастности сотрудников Минского НКВД к расстрелам польских военнопленных появлялась в различных источниках.

Вот что по этому поводу пишет Л.Ежевский: «В 1957 году произошло событие, имевшее для выяснения катынской трагедии очень большое значение. 7 июля 1957 года западнонемецкий еженедельник «7 Таге» опубликовал копию и перевод документа, который был предоставлен редакции одним поляком, в годы войны работавшим в строительных отрядах Тодта. Этот документ, датированный 10 мая 1940 года, с грифом «совершенно секретно», за подписью Тартакова, начальника минского НКВД, был адресован его московскому начальству – генералам Зарубину и Райхману.

Документ был найден в начале войны среди бумаг, оставленных в здании НКВД в Минске. Это была сжатая информация о ликвидации лагерей в Козельске, Старобельске и Осташкове. В рапорте упоминается некто Бурьянов, представитель центра НКВД, ответственный за проведение всей «акции». Кроме того, в нем отмечалось: ликвидацию «Козельска» осуществили под Смоленском части минского НКВД под прикрытием 190-го пехотного полка, ликвидацию «Осташкова» в районе Бологое – части смоленского НКВД под прикрытием 129-го пехотного полка, стоявшего в районе Великих Лук, «Старобельска» в районе Дергачей – харьковское НКВД под прикрытием 68-го пехотного полка запаса. Операция закончилась между 2 и 6 июня 1940 года. Ответственный за операцию – полковник Б. Кучков» (Ежевский. Катынь. С. 28).