– Другой? – Правый глаз Багета чуть дернулся, но он быстро взял себя в руки. – Что значит другой? Я заказывал только одну. И ваш клиент выполнил мой заказ просто замечательно! Так что вы хотите? Денег? Будут вам деньги, для того мы тут и встретились! – уже веселым голосом закончил тираду Краснов. Но тут, словно вдруг его осенило, он воскликнул, обращаясь к художнику: – А, так вам, уважаемый Александр Андреевич, мало предложенной суммы? Тогда скажите, сколько вы хотите, и мы с вами обсудим этот вопрос.

– Ой, ну хватит ломать комедию! – поморщилась я. – А то вы не знаете, что это не та картина, которую вы приносили моему клиенту для того, чтобы он ее… Как это там у вас называется? – забыла я слово и обратилась к Вишневскому, но потом махнула рукой, говоря ему этим жестом, что отвечать необязательно. – В общем, для маскировки.

Краснов чуть подался вперед, словно намеревался встать, но потом передумал. И спросил:

– Поясните подробнее, что вы, Танечка, имеете в виду, говоря о… – Он сделал жест рукой в сторону картины на стуле.

Я улыбнулась, села на свое место, не торопясь отпила кофе и довольно зажмурилась.

– Кофе у них тут и вправду просто великолепный, – промурлыкала я и отпила еще глоток. – Скажите, – задала я вопрос Краснову, – а вот ваша кличка – Багет, она была дана вам оттого, что ваш отец работал в багетной мастерской в советское время? Это так?

Сергей Валентинович снова приподнял правую бровь, но ответил мне довольно спокойно:

– Да, это так. Он очень любил свою работу. И я часто бывал у него в мастерской… Но какое отношение это имеет к нашему с вами разговору?

– Никакого, это я просто из любопытства спросила.

Я снова улыбнулась ему своей самой очаровательной улыбкой и отпила еще глоток кофе. Вишневский (по всему было видно, что у него в горле все пересохло от волнения) схватил стакан с водой и залпом выпил его почти весь. Краснов посмотрел на него чуть искоса и улыбнулся. Но обратился ко мне:

– Таня, вы не только красавица, но и, по всей видимости, умница. А это очень редкое сочетание для женщины. Давайте не будем ходить вокруг да около, свою биографию я и сам знаю. Не стоит ворошить старое. Давайте поговорим о сейчас.

– Давайте, – легко согласилась я на предложение Краснова. – И чтобы нам лучше было понять друг друга, я расскажу вам все, что я знаю. А вы, если я вдруг где-то ошибусь, меня поправите. Договорились?

Сергей Валентинович кивнул и, устроившись поудобнее, сделал вид, что внимательно слушает меня.

– Так вот, – продолжила я, – о той, другой картине, а вернее, об этюде Саврасова, который он рисовал перед тем, как начать свое полотно «Грачи прилетели». Вы принесли этому художнику и моему клиенту украденный из частной коллекции в Москве этюд и предложили ему двести тысяч долларов за то, что он его перекроет, вспомнила я нужное слово, своей живописью. Не буду уточнять у вас, как сей предмет искусства к вам попал. Может, ваш Вовик, или как его там правильно – Толстой Владимир Аркадьевич по кличке Писатель, его для вас украл или вы этот этюд у кого-то перекупили. Меня это не интересует, я не из полиции. Мне больше интересно неприятное положение моего клиента, в которое вы, Сергей Валентинович, его поставили.

– Вам что же, и вправду неприятно это положение? – ехидно переспросил художника Краснов.

Вишневский открыл было рот, чтобы возмущенно ему ответить, но тут я наступила ему на ногу и протянула стакан с водой. Рот Алик закрыл, но воды в рот набирать не стал и поставил стакан обратно на стол. Сергей Валентинович, глядя на весь этот цирк, только усмехнулся.

– Продолжим. – Я снова привлекла к себе внимание Краснова. – Честно скажу, я не знаю, как вы вышли на Вишневского и почему именно его выбрали в качестве… В общем, выбрали для своих махинаций. Может быть, потому, что он вдруг в одночасье стал жутко популярным и в России, и в зарубежье, и его слава и деньги не давали вам спать. – Я хитро посмотрела на Сергея Валентиновича, но тот только усмехнулся про себя и покачал головой. – Ну ладно, не слава, – согласилась я с ним, – но деньги – это точно. Иначе для чего вы с Вовиком провернули всю дальнейшую аферу, если не для того, чтобы по-легкому срубить с него бабки? А что? Очень даже простое решение – принести художнику краденый этюд, запугать его, заставив замаскировать картину, потом, когда работа будет сделана, украсть ее и поставить лопуха-художника еще и на счетчик, качая с него денежки каждый раз, когда он будет продавать очередное полотно со своими уже знаменитыми на весь мир петербургскими котами. Очень умная операция, имеющая двойную выгоду. Первая выгода – продать краденый этюд Саврасова за рубеж. Его ведь сейчас легко можно вывезти под видом культурного обмена с загрангражданами в виде шедевров современного российского искусства. И второе… Ну, про вторую выгоду я уже говорила – легкие деньги.

– Отличный сценарий для детективного фильма, – беззвучно похлопал в ладоши Краснов. – Вам, Танечка, нужно в сценаристы идти и деньги на таких вот сценариях зарабатывать.

– Я, конечно же, польщена, – ответила я, сияя, как новенькая монетка, – но мне и моя профессия частного детектива нравится. Так что отнимать хлеб у других я не собираюсь.

– Ну, раз так, – уже серьезно и чуть прищурившись, продолжил говорить Краснов, – то вы должны понимать, что все ваши слова должны быть подтверждены фактами, иначе они будут смахивать на фантазии.

– Конечно же, уважаемый Сергей Валентинович, – согласилась я. – А потому я сейчас вам буду рассказывать подробно ваш план, а по ходу показывать все улики, которые у меня имеются в этом деле. Как видите, я ничего не хочу от вас скрывать, потому как надеюсь на ваше понимание и на наше с вами дальнейшее сотрудничество в плане разрешения той проблемы, в которую попал мой клиент.

Краснов согласно кивнул.

– Хорошо, Танечка. Я все еще надеюсь, что вы такая же умница, как и красавица.

«Ага, – подумала я, – это ваше мужское замаскированное „все бабы