– Алло.

Это женщина – не та, что была до этого, но и не мама.

– Кто говорит? – спрашиваю я.

На линии что-то щелкает.

– Это агент Морган Доэрти из Федерального бюро расследований. Вопрос: кто вы такая и почему звоните семье пропавшего ребенка?

– Что? Я понятия не имею, кому звоню, – говорю я в оцепенении. – Простите.

На другом конце линии раздается тяжелый вздох.

– Это я поняла, – говорит агент Морган Доэрти уже спокойнее. Она, похоже, устала. – По этой горячей линии уже много лет никто не звонил. Будьте осторожнее с розыгрышами по телефону, хорошо?

«Это не розыгрыш, – хочу сказать я, но выдавливаю только: – Простите, я не знала».

– Ничего, – говорит она и снова вздыхает. – Это просто расстраивает семью Стивенс, не более.

Агент Доэрти вешает трубку, и я едва не роняю телефон.

Стивенс.

Я оставляю холодную нарезку на стойке и мчусь в общую комнату. Компьютер включен – Рик так и не свернул свой покер. Я открываю новую вкладку и ввожу «пропал Стивенс».

Результат появляется мгновенно.

Мэйси Стивенс, последний раз видели живой в 1994 году, в Теннесси, незадолго до ее второго дня рождения. Мать Аманда Стивенс должна была привезти Мэйси домой к родителям, чтобы потом пойти на встречу с друзьями в ночном клубе. Она так и не приехала.

На следующее утро родители Аманды, Робин и Берни Стивенс, заявили о пропаже Аманды и Мэйси. Офицер поехал туда, где Аманда снимала жилье, и Аманда в истерике заявила, что кто-то украл ребенка.

Вот тогда все и раскрылось. Полиция выяснила, что, вместо того чтобы проехать полчаса и оставить ребенка у родителей, Аманда оставила Мэйси спать одну в колыбели, а сама поехала в ночной клуб за две мили от дома. Аманда сказала, что она дважды возвращалась в квартиру, чтобы проверить, как там Мэйси, и оба раза девочка спала в колыбельке. Когда Аманда вернулась домой поздно ночью, она обнаружила, что Мэйси пропала.

Аманда провалила проверку на детекторе лжи, но улик хватило только на то, чтобы обвинить ее в том, что она оставила в опасности малолетнего ребенка. ФБР приложило огромные усилия по поиску Мэйси, но дни растянулись на недели, а затем на месяцы.

На странице «Википедии» есть портрет мужчины по описанию, оставленному женщиной из Мичигана, которая через несколько дней после похищения доложила, что видела его с девочкой на руках, подходившей под описание Мэйси. Я вздыхаю глубоко, с облегчением, потому что это никак не мог быть мой отец. Этот человек – афроамериканец, и наводку определили как «не заслуживающую доверия».

На Аманду Стивенс тут же накинулись стервятники. Бренда Дин, главная ведущая Канала криминальных новостей, первой выложила в эфир фотографии, которые ей анонимно прислали друзья Аманды: Аманда выдыхает дым от косяка на камеру; Аманда пьет текилу из пупка подруги. В нашумевшем интервью, согласно «Википедии», Бренда Дин буквально разорвала Аманду Стивенс в клочья, записав, как она говорит «я любила свою дочь», как будто то, что Аманда сказала это в прошедшем времени, доказывает, что Мэйси мертва.

Общественность обошлась с Амандой жестоко, но хуже всех была Бренда Дин. Спустя четыре года после пропажи Мэйси телесюжеты Бренды «Где малышка Мэйси?» стали настолько безжалостными, что окружной прокурор согласился расследовать дело Аманды Стивенс. Это, однако, ни к чему не привело: если Аманда и знала, что случилось с ее дочкой, она об этом не говорила.

Много лет спустя кто-то слил главы из заявленной книги Бренды Дин об этом деле. Дин пообещала бомбу, которая докажет вину Аманды: судебные документы показывали, что Аманда Стивенс подала петицию в суд штата, чтобы официально объявить Мэйси мертвой, когда не прошло еще и года со дня ее исчезновения, – и все ради того, чтобы нажиться на страховом полисе, который она заводила на Мэйси.

После этого телерепортажа Аманда перерезала себе запястья в ванной в доме у родителей.

В 2006 году родители Аманды подали в суд на ККН и Бренду Дин за причинение вреда жизни, заявляя, что слитая информация привела к нападкам общественности на Аманду, что вызвало ее самоубийство. Обе стороны договорились на сумме, которая осталась в тайне, но, по мнению большинства, была примерно семизначной.

Мэйси официально объявили мертвой в 2008 году. Семья Стивенс предложила награду в сто тысяч долларов человеку, который раскроет убийцу и приведет к его аресту, но потом все сошлись на том, что настоящей убийцей Мэйси была ее усопшая мать.

Все – кроме, наверное, моего отца.

У него был записан номер горячей линии. Интересно, звонил ли он по ней? Он, вероятно, отчаянно пытался получить награду, хоть никогда и не смог бы воспользоваться такими деньгами в тюрьме.

Но я недостаточно знаю своего отца, мне о нем известно очень мало. Я его знала всего восемь лет, до того, как он сел в тюрьму, но лишь малую часть его жизни. Я не знала о Бэр-Крике и что он подался в религию.

Мне ничего не известно о жизни отца до того, как он встретил маму. Я не знаю, где он жил в 1994 году, когда Мэйси Стивенс похитили и убили. Могу только предположить, что в Теннесси.

Тело нервно гудит. Страшные, чудовищные мысли возникают у меня в голове. Одно убийство – теперь два. Вот о чем я думала. Теперь мне кажется, будто я упала в кроличью нору, такую, где Лори с Ариэль даже не берут в расчет, и на дне я найду лишь ужасную, отвратительную правду о собственной семье.

У соседей беснуется собака. На подъездной дорожке хлопает дверь, и я знаю, что это Мэгги и Рик приехали домой. Удаляю историю поиска и открываю окно Рика: он покупал единицы, чтобы играть в покер.

Когда они заходят, я уже на кухне, убираю в холодильник нарезку.

– Привет, милая, – говорит Мэгги. В голосе слышатся нервные нотки. Она бросает взгляд на Рика, и я точно знаю, к чему это ведет.

Она не хочет, чтобы он узнал о прошлой ночи, а так как Рик редко выходит из дома без Мэгги, за исключением работы, она не сможет обсудить со мной случившееся аж до утра понедельника, когда он уедет.

Это даст мне еще время, но, вероятно, его все равно не хватит.

***

Позвонив в тюрьму Фейетта, я оставляю сообщение Ванде, сказав, что мне надо с ней поговорить об отцовских записях телефонов, а потом стучу в дверь Кэлли. Она предлагает войти, и я тихонько, на щелочку, приоткрываю дверь. Она сидит на краю кровати, расчесывая мокрые волосы. Я даже не слышала, как она проснулась или принимала душ.

– Насколько я встряла? – голос у нее серьезный.

Я пожимаю плечами.

– Твоя мама пока ничего не сказала.

– Черт. – Кэлли перестает расчесывать волосы. – Это плохо.