class="p1">Приближение русских застало гарнизон Перекопа врасплох. Ворота Ор-Капу едва успели захлопнуть перед самым носом разведроты драгун. Широкий ров был абсолютно сухим, пушки на стены не выкачены. Командир 1-го Драгунского полка, подошедшего через час после разведчиков, реально оценил обстановку и без всякой подготовки повел своих солдат на приступ. Им удалось оседлать стену и захватить один из фортов. Татары, собравшись с силами, контратаковали. На стене завязалась рукопашная схватка. Ветераны 1-го Драгунского стойко отбили все атаки и сами перешли в наступление. Их вскоре поддержали солдаты 3-го Драгунского, а ещё через два часа подоспели 1-й и 2-й Ударные полки. Наступившая темнота не остановила сражение. Русские действовали четко и слаженно, шаг за шагом выбивая противника. Понеся большие потери, татары стали разбегаться, не слушая своих командиров. Незадолго до полуночи к Перекопу подошел сам воевода с основными силами. Михайло, узнав от вестовых об идущем бое, ускорил марш. Удар измотанных переходом, но горящих желанием побыстрее схватиться с врагом полков завершил разгром.

На рассвете ворота Ор-Капу, через которые русские до сих пор проходили только рабами, распахнулись. В полном порядке, с развернутыми знаменами через них потекли колонны русских войск.

За Перекопом снова пошли выжженные солнцем степи. Армия развернулась во фронт, протяженностью пятнадцать километров. Полки построились в батальонные каре. Утром двадцатого июня Скопину-Шуйскому поступила радиограмма из Грозного. Спутниковая разведка доложила о приближении огромнейшей татарской орды. Численность противника оценивалась в сто двадцать-сто пятьдесят тысяч. Эту информацию через час подтвердили вестовые, присланные драгунскими разъездами. А ещё через три часа Михайло собственными глазами увидел на горизонте столб пыли, больше напоминающий приближающийся самум[25].

Войска стали готовиться к бою. Дистанции между подразделениями сокращались. Солдаты перестраивались в полковые каре. Но общее продвижение Западной группы практически не замедлилось. До решительного сражения в тот день не дошло. Орда, отягощенная обозами, шла крайне медленно. А отдельные, вырвавшиеся вперед татарские отряды, моментально перехватывались уланами и драгунами.

Бой начался на рассвете следующего дня. Едва взошло солнце, татары увидели в километре от себя, поблескивающий штыками строй русских. Кочевники даже не успели вскочить в седла, как на них обрушился шквал огня. Все двести пятьдесят русских орудий ударили одновременно. Грохот первого залпа походил на извержение вулкана. Среди татар началась страшная паника, кто верхом, кто на своих двоих, они начали разбегаться. Но драгунские и уланские полки, ещё затемно вышедшие на фланги, загнали татар обратно под снаряды. Вырваться удалось считанным единицам.

Артналет продолжался больше часа. Под прикрытием огневого вала пехотинцы 1-го и 2-го Ударных полков подошли вплотную к месту ночной стоянки орды. Площадь в двадцать гектаров напоминала сейчас лунную поверхность. Плотность огня была настолько высокой, что казалось, ничего живого здесь остаться не может. На каждый квадратный метр приходилось несколько трупов и более мелких фрагментов тел. Даже привычные ко всему ветераны Ударных полков заколебались, не решаясь вступить на это поле смерти. Михайле пришлось личным примером повести войска на прочесывание. Изначальная численность орды была очень высокой, поэтому даже после такого обстрела случайно уцелело немало людей. Скопин-Шуйский приказал стрелять во всё, что будет шевелиться. Работа для пехоты всё-таки нашлась. Из рядов, шагающих по страшному полю солдат то и дело слышались выстрелы. А иногда вспыхивали и короткие стычки с чудом выжившими, полубезумными от ужаса татарами.

К вечеру Михайло Скопин-Шуйский убедился, что противостоящая ему группировка врага полностью уничтожена. Свои войска воевода отвел на десять километров от места побоища и дал им сутки на отдых. Слухи об этом сражении, преувеличенные во сто крат, быстро разнеслись по всему полуострову. Татарские кочевья стали стихийно стягиваться к Ак-Мечети. К началу июля там собралось почти полтора миллиона человек. Причем большая часть — женщины, дети и старики.

Агентурная разведка принесла в Грозный известия, что в среде собравшейся возле Ак-Мечети орды царит полное смятение. Лишившись всех лидеров, беспрерывно получая панические вести о наступающих со всех сторон русских, татары не знали что делать. Дошло до того, что в Грозный были высланы парламентеры с предложением о капитуляции. Парламентеров Дмитрий принял лично. Татары попытались по старой памяти выдвигать какие-то особые условия своей сдачи в плен. Но император жестко пресек такие попытки. Татарам было сказано, что жизнь им может быть сохранена только при полном разоружении и беспрекословном подчинении.

К этому времени Западная и Восточная группы Новой армии с двух сторон подошли к Ак-Мечети на один переход. Чтобы заставить татар думать быстрее, над городом постоянно летали на низкой высоте турболеты. Через два дня татары сломались. На этот раз, на поклон к русским пришли не мурзы, а имамы и старейшины. Тряся седыми бородами, старики слезно просили императора Дмитрия пощадить хотя бы детей.

По правде говоря, русское командование пребывало в некоторой растерянности. Оно просто не ожидало, что в плен начнет сдаваться такое количество народа. Предполагалось, что их будет не больше трехсот тысяч, а остальные предпочтут смерть в бою. Куда девать этакую прорву не могла придумать даже умная Маша. Бэтмен сгоряча предложил сбросить на орду доставшийся от негров атомный фугас. Против такого антигуманного решения возразил император. Он склонялся к мысли организовать татарам коридор в Заволжье. Но в этом случае нарыв, ликвидированный в одном месте, переносился в другое.

В самый разгар спора Горыныч, отрешенно глядя в потолок, сказал:

— Серега моментально придумал бы решение! Где его носит, чертов генератор идей?

Внезапно у самого торца стола развернулось «окно». Шагнувший из него человек в черной шелковой пижаме исподлобья оглядел присутствующих и, улыбнувшись, весело произнес:

— Не вижу радости на лицах!

— Серега, мать твою! Вот уж действительно, черта помянешь… — только и сумел произнести обалдевший Горыныч. Мария, визжа от радости, бросилась на шею любимому мужу. Остальные, после секундной заминки последовали её примеру (только кричали они потише).

— Эй, эй! Поаккуратнее! — вопил Иванов. — Вы же меня задушите, архаровцы!

— Вы что же, похоронили меня? — спросил Сергей, когда, наконец, утихли бурные проявления восторга и все уселись за стол.

— Ну, что ты! Мы до последнего были уверены, что ты выберешься! — ответила Маша, глядя на Сергея сияющими глазами. Она сидела рядом с мужем, держа его за руку.

— Верю, милая, верю, — Сергей нежно погладил жену по щеке.

— Хана в подземелье ты грохнул? — нетерпеливо спросил Горыныч.

— Можно сказать, что я, — загадочно ответил Сергей.

— Так где же ты пропадал две недели? — воскликнул Гарик, — за это время от Ак-Мечети до Грозного можно было по-пластунски приползти!

— Погоди, Гарик, не горячись! — вставил реплику Мишка. — Тут дело более тонкое, он же через «окно» пришел! Как