Около 2 часов ночи 22 июня В.И. Кузнецов (коман-дарм-3) получил по ВЧ от командующего фронтом короткий приказ: поднять все войска по боевой тревоге, частям укрепленного района немедленно занять «доты» и привести их в полную боевую готовность, по сигналу «Гроза» ввести в действие «красный пакет», содержащий план прикрытия Государственной границы.

Одним из первых около 2 часов ночи приказ получил командир 85-й стрелковой дивизии генерал-майор А.В. Бондовский, находившийся со своим штабом в Гродно. Он тут же приказал поднять части дивизии по боевой тревоге, одновременно распустить дивизионные учебные сборы пулеметчиков, снайперов, разведчиков, возвратить всех в стрелковые полки. В половине четвертого утра приказ был выполнен. Командование дивизии приняло решение выдвинуть части на рубеж р. Лососьна и занять его для обороны.

Вспоминает командир 57-го полка 29-й тд майор И.Г. Черяпкин: «Вечером 21 июня мы всей семьей были в театре. Вместе с нами в ложе находился начальник политотдела армии, тоже с семьей. После возвращения из театра домой я во втором часу ночи через посыльного был вызван в штаб дивизии, где получил приказ объявить в полку боевую тревогу и выводить его в район сосредоточения…»

Воспоминания командира полка дополняет механик-водитель 57-го танкового полка рядовой Замашкин А. И.: «С 19 апреля учился на механика-водителя танка К.В. В полку был только один новый танк KB, шесть «тридцатьчетверок». Остальные же танки были Т-26, БТ-5… В 3 часа ночи нас неожиданно подняли по тревоге и выстроили на лагерной линейке. Через полчаса из Гродно прибыли наши средние и старшие командиры и приказали забрать из пирамид винтовки, раздать боеприпасы…»[8]

Секретарь политотдела 56-й стрелковой дивизии Дей-нега Михаил Андреевич:

«Вечером 21 июня штаб дивизии во главе с командующим дивизии генерал-майором С.П. Сахно выехал на командный пункт в имение Свяцк-Вельки. Комиссар Ковальский взял с собой и меня. Остальные работники политотдела должны были прибыть туда в Понедельник. В Свяцк мы приехали в двенадцатом часу ночи. Пока разместились, наступило уже 22 июня. Здесь же, в старинном парке имения разместился летний палаточный лагерь гаубичного артполка дивизии. Запомнилось, что лагерь был хорошо освещен, виднелись четкие линии палаток, посыпанные песком и ограниченные побеленным кирпичом дороги. Проснулся я от грохота снарядных разрывов, упавших на меня кусков оконной рамы, осколков стекла, комьев земли. Вскочив, глянул в окно: по всему лагерю вспышки разрывов, столбы дыма и пыли, падающие обрывки палаток, сучья деревьев. Бросился на второй этаж к комиссару. Они с комдивом спешно одевались в своей комнате. Спросили меня, что происходит. Я доложил что видел, и мы выбежали в коридор. Артобстрел уже прекратился. Он длился не более пяти минут; но их хватило, чтобы уничтожить лагерь гаубичного полка. Никто не знает, сколько там погибло людей. Все числятся пропавшими без вести.

Командиру дивизии подали броневичок, и он уехал. Вскоре на таком же броневичке уехал и комиссар Ковальский, приказав мне добираться до Гродно и организовать отправку в Минск, в политуправление округа, партийных документов…»

Заместитель командира 204-й мотострелковой дивизии по политической части Мандрик Г. Я.: «…22 июня 1941 года в пять часов утра части дивизии были подняты по тревоге и начали выдвигаться в район сосредоточения южнее г. Гродно. Из-за отсутствия автотранспорта мотострелковые цолки шли пешком. Около двух тысяч человек, не имевших еще оружия, было оставлено в местах дислокации. К 14 часам в район сосредоточения смогли прибыть только один мотострелковый батальон и штаб дивизии. Остальные же части прибыли только к концу дня. В итоге в первый день войны участия в боевых действиях дивизия не принимала… Вечером 22 июня 612-й мотострелковый полк, усиленный артиллерийской батареей и 20 танками, занял юго-западнее Гродно рубеж Солы, Новики, р. Лососьна, а 613-й МСП с таким же усилением — рубеж западнее железнодорожной линии Гродно — Кузница. Полки начали окапываться…»

В 4 часа немецкая артиллерия открыла огонь по заставам 86-го Августовского пограничного отряда. После почти часовой артподготовки колонны вражеских войск пересекли границу и по шоссе Сейны — Сопоцкин и Сувалки-Августов двинулись к Граево, Августову, Сопоцкину, Гродно. Погранзаставы, размещавшиеся в д. Головенчицы, в бывшем монастыре Юзефатово, вступили в бой. Без всякого промедления бросились пограничники навстречу врагу. Трагически сложилась судьба бойцов этих застав. Сколько времени продолжался бой, неизвестно. Как неизвестно и то, остался ли в живых хоть один участвовавший в этих боях пограничник.

Стойко держались на своем рубеже пограничники 2-й комендатуры (поселок Липск), 3-й — в Августове, 4-й — в поселке Райгруд… До вечера они прикрывали участки шоссе Августов-Гродно, держали оборону у моста через р. Бебжу, а затем, в соответствии с полученным от руководства отрядом и пограничного округа приказом, отошли на восток к Неману или присоединились к гарнизонам ближайших дотов укрепрайона, разделив впоследствии судьбу его защитников.

Позади пограничников Сопоцкинской комендатуры располагался 9-й отдельный пулеметно-артиллерийский батальон капитана П.В. Жилы 68-го Гродненского укрепрайона.

Вспоминает Ирин Л. В., бывший курсант 6-го взвода учебной роты 9-го артпульбата: «…Дот наш №039 находился справа от дороги на заставу № 3, если ехать от Сопоцкина, недалеко от Августовского канала. В два часа ночи мы были подняты по боевой тревоге и через полчаса были уже в своих дотах. Вскоре прибыли повозки с боеприпасами. Дот тут же привели в боевую готовность…

Едва стало рассветать, как в небе послышался гул многочисленных самолетов. Послышались сначала отдаленные взрывы бомб, а потом все ближе к нам — в Сопоцкине, в укрепрайоне. И вдруг будто налетел огненный шквал — из-за канала ударили тяжелые орудия. От заставы послышалась пулеметная стрельба, потом там показалось зарево пожара.

Мы некоторое время были в растерянности. Связи не было, командира взвода тоже…

Рядом был командирский дот №038. В нем почти все командование батальона, капитан Шаповалов, ст. лейтенант Милюков и ст. лейтенант Воробьев…

До вечера мы отбивали атаки гитлеровцев, а во время передышек укрепляли оборону. Гарнизон дота стойко держался, слаженно действовали обе артиллерийско-пулеметные установки, станковые пулеметы в амбразурах…

Дот сотрясался от мощных разрывов снарядов, которые оглушали нас, вызывали кровотечение из ушей. От пороховых газов и духоты некоторые теряли сознание. Стала мучить жажда…»

Красноармеец 3-й роты 9-го артпульбата Васильев И., вспоминая о первых боях, пишет, что «примерно в 10 часов мы вдруг увидели отступавших из-за канала пехотинцев 56-й сд, пограничников с 1-й и 2-й застав… Их набилось полным-полно в наши Доты, занятые и недостроенные. Немцы вели огонь по дотам из орудий. Командира нашего дота Бойцова Н. с нами не было, он находился в командировке. Оставшийся за него сержант Кузнецов отдал приказ открыть по немцам огонь и сам стал к орудию. Стрелять было плохо, так как из-за дыма и пыли мы почти ничего не видели на том берегу.