— Нет, не постараемся, мисс Магуайр. Завтра в десять утра вам надо быть в суде.

— Ладно, Дэйв, — смиренно сказала Триш.

Закончив разговор с Дэйвом, она тут же позвонила Анне — предупредить ее о новом повороте в истории Деб, затем Джорджу — сказать, что в Саутуорк она вернется поздно, и напоследок отцу — узнать, как он себя чувствует и не нужна ли ему помощь. Успокоившись насчет всех троих, она вернулась к работе над завтрашним делом. Начиная с первого года своей адвокатской практики, Триш Магуайр ни разу не приходила в суд недостаточно подготовленной. Она до сих пор помнила об одном унизительном фиаско и знала, что не забудет о нем уже никогда.

Пару часов спустя она вышла из конторы и только тогда поняла, какая на улице стоит жара. В темных старинных зданиях, где работали барристеры, почти всегда было сыро и прохладно — прогревались они только ближе к концу лета. В окна комнаты, где сидела Триш, прямые солнечные лучи не попадали вовсе, и она довольствовалась грязно-серым светом из обложенного кирпичом окна-колодца. Солнце уже скрылось за зданиями, но земля успела прогреться так сильно, что жар поднимался от тротуаров и обдавал лицо. Триш подумала, не пойти ли домой пешком, а затем заметила свободное такси. Проявив слабость, она подняла руку, а когда уже садилась в автомобиль, решила, что усталость вполне ее извиняет.

Джордж встретил Триш высоким бокалом ледяного коктейля и почти силой уложил на самый удобный диван. Она скинула туфли и подумала, что надо набраться сил и вылезти еще и из чулок. Однако на чулки сил уже не осталось. Джордж сказал, что ему надо закончить с ужином, а Триш откинула голову на пурпурные диванные подушки и почувствовала, как их мягкое нутро как будто впитывает тупую боль в затылке. Из кухни доносился голос Джорджа. Он рассказывал о том, как провел день, и с кем разговаривал, и какой у него прогресс по текущим делам.

Триш слушала его и, наверное, при необходимости смогла бы даже пересказать некоторые из новостей Джорджа, и все же было так приятно пропускать их мимо ушей, почти не сосредоточиваясь. Ее глаза закрылись. Джордж говорил размеренно, и его сильный голос оказывал тот же эффект, что и медицинские аппараты в отделении интенсивной терапии, — вселял уверенность, успокаивал. Раз он здесь, Триш могла расслабиться, отдохнуть…

Примерно через час она открыла глаза и увидела, что Джордж с улыбкой смотрит на нее поверх газеты.

— Привет, соня.

— И тебе привет, — ответила Триш и, моргнув, осталась лежать на диване, потому что шевелиться совсем не хотелось.

Затем облизала сухие губы и сморщилась.

— Я забрал у тебя стакан, когда ты чуть не полила себя коктейлем, — сказал Джордж. — Ты есть хочешь?

Триш немного подумала и, моргнув, кивнула:

— Вроде да.

— Вот и отлично, потому что у меня уже готова пара отличных артишоков с новым соусом. Сейчас четверть одиннадцатого. Если ты не поешь сейчас, то не поешь уже никогда. У тебя ведь никаких подкожных запасов нет.

Триш встала с дивана и наклонилась над Джорджем, чтобы поцеловать его в благодарность за терпение, за приготовленный ужин и просто за то, что он рядом.

К тому времени когда Каролина добралась до дома, она так вымоталась, что едва держалась на ногах. Джесс уже спала. На кухонном столе Каролину ждала тарелка со здоровенным куском пирога с сыром и спаржей, а в холодильнике стояла миска салата с запиской, которая гласила: «Съешь меня».

Каролина сняла пленку с пирога и стала есть его прямо руками, запихивая куски в рот, чтобы поскорее заглушить голод. Затем быстро приняла душ и юркнула в постель, уже мучаясь от несварения желудка.

Джесс спросонья потянулась и прикоснулась рукой к плечу Каролины. Затем, не открывая глаз, улыбнулась и подвинулась немного поближе. Каролина лежала в душной темноте, высунув ноги из-под покрывала, и старалась успокоиться и заснуть.

Все участники последнего дела проплывали под закрытыми веками, точно привидения, и каждый из них напоминал, что Каролина должна срочно помочь Фемуру. После предыдущего дела начальство чуть не стерло его в порошок. Сью уехала неизвестно с кем, что еще более усугубило ситуацию, и Каролина боялась, что Фемур вот-вот может сорваться.

Сейчас ей следовало держать Стива Оулера в стороне, чтобы молодой констебль по возможности не заметил, в каком состоянии находится шеф. И разумеется, она должна найти ниточку, которая привела бы их к убийце Малкольма Чейза или по крайней мере к тому, кто заплатил наемнику. Каролина считала отвратительным, что люди заказывают чье-то убийство, как товар по почте, однако поставщик в данном случае заслуживал большего наказания, чем заказчик. Как и в случае с наркотиками, когда охотиться следовало за наркоторговцем, а не за его покупателем. Или за клиентом проститутки, а не за самой проституткой. Во всяком случае, так считала Каролина.

У нее перед глазами всплыли таблицы с вопросами. Каролина попыталась найти ответ на один из них, глядя на клетку, которую надо было отметить галочкой… Или крестиком? Каролина не знала наверняка.

Она перевернулась на бок, еще больше высунув ноги из-под одеяла. Потом заметила, сколько времени показывают часы, и поняла, что должна была заснуть еще несколько часов назад.

Дебора Гибберт открыла глаза и тут же подумала: пока она спала, надзиратели, наверное, часто открывали смотровое окошко в двери и заглядывали в камеру. Деб показалось, что от злобных взглядов тюремщиков все ее тело покрылось жирной пленкой. Как же она их ненавидела! В сравнении с этим липким, покрывающим с ног до головы чувством обида и страх перед отцом казались прикосновением легкого шифона. Если бы в то время, когда ее допрашивали по обвинению в убийстве отца, Деб умела так ненавидеть, она смогла бы убедить в своей невиновности весь этот чертов мир.

Из-за отвратительного, твердого, как мостовая, матраса спина у Деборы разламывалась от боли. В камере было душно и стояло постоянное зловоние. От стресса у Деб всегда прихватывало живот. Приходилось все время бегать в туалет, совсем как в тот раз, в Египте, когда она съела несвежий тефтель и испортила такое долгожданное путешествие по Нилу. Они с Адамом ездили туда за год до рождения Милли.

Деб вспомнила, как в последний раз видела чертову Корделию не в зале суда. Сейчас та, наверное, сидит в своем тенистом садике, попивает какое-нибудь дорогое шампанское и закусывает черной икрой.

Она должна выбраться отсюда. Теперь, когда Мэнди мертва, а все надзиратели уверены, что ее убили, Дебору в покое не оставят. Если с фильмом не получится, она всегда может…

Нет. Нельзя забывать, что она нужна Кейт. Она не имеет права надевать на голову полиэтиленовый пакет, пока Кейт так молода и уязвима.

После недавней ссоры Дебора пыталась еще раз позвонить дочери, но на телефонной линии были какие-то неполадки и их не соединили. После звонка к Сплиндеру на карточке у Деб осталась всего пара фунтов.

Она перевернулась на живот, однако так лежать на плоском матрасе стало еще неудобнее. Грудь сплющилась, а спина выгнулась дугой. В тюрьме грудь у Деборы стала почти такой же большой, как в то время, когда она впервые пыталась накормить Кейт.