Таким образом обеспечивался численный рост ГЮ: если в 1932 г. в организации было 107 956 членов, то в 1934 г. — 3 577 565, а в 1935 г. — 3 943 303 юношей и девушек при общей численности этой возрастной группы в 8 172 000 человек. Например, в Дюссельдорфе унификация школьников и ликвидация социал-демократических, еврейских и прочих молодежных организаций осуществилась довольно быстро — в 1936 г. более 90% школьников уже было членами ГЮ. Такая оперативность стала возможной только вследствие давления официальных властей: в 1935 г. власти распорядились вывешивать в каждом классе рекламные плакаты ГЮ, учителям было приказано проводить разъяснительную работу среди тех родителей, которые противились вступлению своих детей в ГЮ.

На посту руководителя ГЮ Ширах развил огромную активность: его договор со спортивным руководством Рейха обеспечил ГЮ монополию в спортивной работе с детьми до 14 лет, старшие подростки могли быть членами спортивных обществ. Физическое воспитание вообще стало одной из главных задач Г.Ю. Для ГЮ и Лиги немецких девушек (БДМ) были учреждены значки спортивных разрядов; с 1935 г. подобные значки были учреждены и для «юнгфольк» (Jungvolk) и «юнгмедель» (Jungmadel). С 1934 г. стараниями Шираха суббота была объявлена государственным днем молодежи — в этот день вместо школы проводились всевозможные военно-политические мероприятия «Гитлерюгенд», а дети, которые не состояли в ГЮ, должны были в это время посещать дополнительные занятия. Между школами шло соревнование: если в какой-либо школе 90% учащихся вступало в ГЮ, то она получала переходящее знамя. На заводах плакаты предупреждали учеников рабочих специальностей, что они могут быть исключены из профессиональных училищ, если не вступят ГЮ.

Шираху следует отдать должное — на протяжении всей своей карьеры он придерживался действительно оригинальной политико-педагогической стратегии — юные должны руководить юными. Разумеется, это не означало, что нацистское руководство не могло влиять на политическую линию ГЮ и на воспитательный процесс, — нет, все было так, как и полагается в тоталитарной системе, но формальная автономия от других влиятельных инстанций Третьего Рейха была установлена и соблюдалась до конца. В принципе, вермахт, партия, СС и СА были «независимы» так же, как и ГЮ, и отношения с ними Ширах строил исключительно на договорной основе. Доказательством тому является организация в рамках «Гитлерюгенда» (под эгидой СС) так называемой патрульной службы (Streifendienst). Молодые люди, состоявшие в патрульной службе, носили на обшлагах своей формы нашивки, похожие на те, которые носили эсэсовцы; иногда они, как советские тимуровцы, оказывали помощь нуждающимся семьям. Помимо этого, патрульная служба ГЮ предназначалась для контроля за подростками: она посещала пивные залы, патрулировала железнодорожные станции, обеспечивала порядок на лагерных сборах. Попытка создать подобную патрульную службу в рамках Лиги немецких девушек, предпринятая референтом этой организации Юттой Рюдигер, ни к чему не привели — этому воспрепятствовал сам Гиммлер: он не терпел конкуренции даже в самых мелких вопросах.

Все попытки вермахта, СА и СС заполучить допризывную подготовку в свои руки, отобрав ее у ГЮ, завершились неудачей. Ясно, что совершенной самостоятельности ГЮ добиться не удалось, — она осталась подразделением партии, но упомянутого суверенитета не имела ни одна организация, ни один человек в Третьем Рейхе, кроме самого Гитлера. Иными словами, степени самостоятельности ГЮ не следует недооценивать, это довольно сложный вопрос. Можно сказать, что Ширах добился многого, но не всего — он не имел желанной финансовой самостоятельности, неудачей завершилась его попытка получить контроль за школьным образованием: министра образования Руста привела в ярость попытка ГЮ посягнуть на его полномочия. Гитлер, впрочем, одно время хотел заменить Руста Ширахом и объединить эти две сферы, но потом раздумал. Отношения ГЮ с главным нацистским идеологом Розенбергом были также весьма натянуты: последний не без оснований упрекал Шираха в стремлении создать собственную автономную организацию внутри партии; Розенберг даже пытался брать под свою защиту учителей, вступивших в конфликт с активистами ГЮ, которые своими акциями мешали учебе. Гитлер во все эти «бои местного значения» предпочитал не вмешиваться, оставляя за собой роль верховного арбитра.

Суть дела не в самостоятельности ГЮ (пусть даже во многом эфемерной), а в том, что она целиком соответствовала идеологии партии и ее политической нацеленности: пока это было так, упомянутая автономия и могла иметь место. В диссертации одного из функционеров «Гитлерюгенд» задачи работы с молодежью описывались таким образом: «Расовое учение — это исходный пункт национал-социалистической программы воспитания, из его выводов следует черпать требования к воспитанию подрастающего поколения. В соответствии с волей фюрера физическая закалка является первым и высшим долгом молодого поколения. Каждый юноша должен стремиться к тому, чтобы физически крепнуть и совершенствоваться в спорте и в играх. Его честолюбие должно быть нацелено на то, чтобы превзойти сверстников в ловкости и силе.

Сила — это единственное, что обуславливает исход борьбы, которая одна только и может способствовать истинному расовому отбору Спорту в высшей степени присуще понятие борьбы, поэтому спорт является великим воспитательным средством. Только борьба и победа могут дать как отдельному человеку, так и целой нации гордость и чувство веры в собственные силы перед лицом своих противников. Эту веру в себя нужно воспитывать с детства в каждом немце. Вся система воспитания и образования должна быть нацелена на то, чтобы воспитать в немце чувство превосходства над другими. С помощью своей физической ловкости и силы молодой немец должен прийти к вере в непобедимость своего народа в целом. Это воспитание должно пробудить в нем веру в превосходство силы и стремление подчиниться сильному». Эти слова вполне могли принадлежать и Гитлеру, поэтому нацистскому руководству нечего было опасаться за свои тылы в молодежном движении: там все складывалось адекватно развитию режима в целом.

ГЮ в качестве общенемецкой единой молодежной организации завершила те тенденции, которые царили в молодежном движении до 1933 г. и при этом, что особенно важно, преодолела его разрозненность, социальные барьеры и конфессиональные отличия. Важно и то, что единая общенациональная организация была создана не насильственным путем, что она не была государственной организацией и всегда находилась на почтительном расстоянии от властей. Как указывалось выше, даже с СА, с СС и с вермахтом у ГЮ были только договорные отношения. Современные немецкие историки следующим образом оценивают эффективность и достижения ГЮ: «То, чего с помощью самоуправления может достичь живое, воодушевленное юношеским идеализмом молодежное сообщество — это немецкая городская и сельская молодежь впервые осознала только благодаря Г.Ю. Такой эффективности и такого чувства общности не было ни до нее, ни после».

После завершения унификации молодежного движения ГЮ не довольствовалась достигнутым, а продолжала расширять свои компетенции и сферу активности. С 1936 г. под руководством заместителя Шираха Аксмана были организованы соревнования лучших по профессии (Der Reichsberufswettkampf — RBWK). Ширах с гордостью заявил: «Если символом бюндише были путешествия и туризм, то символом ГЮ является соревнование лучших по профессии». Победителей этого соревнования в день национального труда — 1 мая — принимал лично Гитлер. В 1934 г. в соревновании приняло участие 0,5 млн. человек, в 1939 г. — 3,4 млн. юношей и девушек, что было бесспорным организационным достижением. Активностью на производстве деятельность ГЮ не ограничивалась; на деревне ГЮ также была активна: «сельская служба ГЮ» (Landdienst der HJ), «помощь БДМ селу» (Landhilfe der BDM), трудовая повинность для старшеклассников «год на селе» (Landjahr), «лагеря обучения сельскому труду девушек» (Madelumschulungslager). Монополия ГЮ на молодежное движение способствовала впечатляющему «охвату» молодежи именно на селе, где до этого почти не было организованного молодежного движения. Упомянутому широкому охвату молодежи способствовал закон от 19 марта 1933 г. о введении «года на селе» (Landjahr) — 9 месяцев пребывания в лагере; дети работали на полях, учились ориентированию на местности, совершали туристические вылазки и походами, занимались идеологической учебой и изучением истории края. Вот, например, данные по Дюссельдорфу: в 1934 г. «год на селе» провели 630 подростков из 5497 закончивших школу, в 1935 г. — 620 из 5629. При этом партийное руководство строго следило за тем, чтобы это мероприятие охватывало только здоровых и целеустремленных юношей дабы «год на селе» не превратился в формальное отбытие повинности. Дети, проведшие «год на селе», пользовались многочисленными льготами при поступлении на работу или учебу. Нацистское руководство даже лелеяло надежду, что со временем эти дети вообще предпочтут большим городам здоровую и простую деревенскую жизнь. Также с целью приохотить детей к работе на земле нацистское руководство распорядилось создать при каждой школе собственные садовые участки, где работали дети разных возрастов: в 1936 г. в Дюссельдорфе, например, было 20 школьных садов общей площадью 83 852 квадратных метров, на которых работали дети из 28 школ (всего в городе было 122 школы) Дюссельдорфа. В этом отразилось стремление нацистов к воспитанию детей как членов национального коллектива, внушение им мысли о необходимости дисциплины и повиновения. С другой стороны, в этом отражалась реакция общества на индустриальный век: крестьянский мир казался более чистым, простым, человечным, обозримым.