— Если вам довелось летать, — услышала я рядом голос Джулиана, — то впредь вы будете ходить по земле, обратив глаза к небу, ибо там вы были, и туда вы будете стремиться всегда.

— Точно, — улыбнулся Хок. — Эти слова Леонардо да Винчи были выбиты на фасаде нашей космошколы. Я перечитывал их раз за разом и всё думал, каким же гением нужно быть, чтоб сказать такие слова, когда все ходили по земле. Или он, и правда, был там?

— Есть многое такое, друг Горацио… — пробормотала я. — Пойдём наверх? Там красиво, даже ночью, я уверена. Заодно свяжемся с «Пилигримом».

— Пойдём, — кивнул Хок. — Мы идём наверх. Кто с нами?

Белый Волк и Митико поднялись, потом из палатки выбрался Дакоста.

— Тропинки нет, доктор, — предупредила я.

Он как-то странно улыбнулся и пошёл к расщелине. На мгновение остановившись, он осмотрел её, а потом ловко вскарабкался наверх.

— Космодесант, — усмехнулся Хок и проворно начал подниматься следом.

Белый Волк и Митико тоже взобрались без труда. Я достала из кармана футляр с преобразовательными линзами и налепила их на зрачки.

— Никому не рассказывай, — шепнула я Джулиану.

— Не могу обещать, — выдохнул он мне в ухо, обняв сзади за плечи. — Только за поцелуй.

— Шантажист, — обернулась я и увидела мерцающие глаза, такие же прекрасные, как небо где-то там высоко.

Когда мы поднялись наверх, Дакоста стоял на небольшом валуне, обозревая раскинувшиеся вокруг горы, слегка посеребрённые светом звёзд и потому казавшиеся призрачными, как во сне.

— Мы уже решили, что вы передумали, — заметил Белый Волк, покосившись на меня.

Я рассмеялась. Мне не хотелось ничего скрывать, и Джулиану тоже. Он снова обнял меня сзади за плечи и прижался щекой к моему виску. Ветер, налетавший издалека, был теперь прохладным, и в нём угадывались ароматы каких-то трав, незнакомых и странных. Огромное небо раскинулось наверху перевёрнутой чашей, и в ней мерцали яркие точки звёзд, подёрнутых легкой дымкой туманностей. Вокруг было тихо, и эта тишина, как звуки, неслась к нам со всех сторон, чтоб заполнить покоем и восторгом душу.

— Ну, что, друг мой, теперь ты понимаешь меня? — спросил Хок, подойдя к нам.

— Я всегда понимал тебя, Рауль, — ответил Джулиан. — И потому я так хотел, чтоб ты вернулся к этому. Но я благодарен, что вы привели меня сюда. Пожалуй, я уже готов согласиться на то, чтоб потратить на это жизнь.

— А где сейчас «Пилигрим»? — спросила Митико, которая осматривала окрестности с помощью бинокля.

— Вон там, — Белый Волк поднял руку и указал наверх.

— Давайте свяжемся с ними и пожелаем им спокойной ночи, — предложила Митико.

— Хорошая мысль, — согласилась я, доставая из подсумка передатчик.

Я включила его и настроилась на нужную волну, но передатчик молчал. Я стала подстраивать его, но всё было тщетно. Ответа не было.

— Не отвечают, — проговорила я. Сердце странно защемило. Джулиан тут же снял руки с моих плеч, и все посмотрели на меня, а потом в небо. Митико подняла бинокль и начала крутить ручки настройки.

— Что это? — крикнула она. — Он без экран-поля!

— Дайте, — я отобрала у неё бинокль и посмотрела вверх. Какое-то время я шарила взглядом среди звёзд и вдруг наткнулась на баркентину. Она действительно была прекрасно видна, но более того, вокруг неё не было того голубого сияния, которое всегда было связано для меня с ощущением полной защищённости. — Зачем они отключили радоновую защиту?

Хок забрал у меня передатчик и начал вызывать баркентину.

— Звезда, Звезда, я Искра, ответьте…

— Смотрите! — проговорил придушенным голосом Белый Волк.

Оторвав глаза от окуляров, я проследила за его вытянутой рукой, но ничего не увидела. Снова взглянув в бинокль, я нашла «Пилигрим», и тут же к нему подлетел изящный серебристый звездолёт. Подойдя вплотную, он стремительно выдвинул из борта и вонзил в борт баркентины острый клык абордажного моста. Кольцо искр сверкнуло вокруг места соединения, и я поняла, что мост приварен к корпусу звездолёта.

— Звезда! — услышала я голос Хока и, обернувшись, положила ладонь ему на плечо.

— Хватит, их взяли на абордаж.

Он замолчал, отчаянно глядя на меня. Я отвернулась, чтоб не видеть этого взгляда, и снова посмотрела в бинокль наверх. С кораблями что-то происходило. По ним пробегали расплывчатые тёмные полосы, они то исчезали, то возникали и, наконец, пропали совсем. Я шарила в пустоте взглядом, пытаясь отыскать их. Потом вдруг увидела, как тот, серебристый, вынырнул из темноты и стремительно помчался к поверхности планеты. И тут же сверкнула яркая вспышка. Переведя бинокль обратно, я увидела только ослепительный, стремительно распускающийся цветок мощного взрыва. Из него вылетали какие-то обломки и куски, которые разлетались вокруг.

Я опустила бинокль, почувствовав, что не могу дышать. Какое-то время я смотрела себе под ноги, а потом посмотрела на своих товарищей. Их взгляды были обращены вверх, и в глазах отражалось пламя погребального костра, вспыхнувшего в небесах.

Переведя дыхание, я нашла в себе силы снова взглянуть туда и увидела уже меркнущее кривое облачко горящих газов. Пылающие обломки осыпались на поверхность планеты где-то далеко. И, наконец, откуда-то с небес до нас докатился отзвук далёкого взрыва, не как звук, а лишь как ощущение звука.

— Они? — тихо спросила Митико.

— Да, — ответил Белый Волк и тут же резко обнял уткнувшуюся ему в грудь девушку.

Дакоста опустил голову и молча пошёл к расщелине. Остальные спустились следом. Остались опять только мы с Джулианом.

— Я не знаю, что такое потерять звездолёт с экипажем, — тихо произнесла я. — Я видела, как гибнут другие. Словно чьи-то пальцы выскальзывают из твоей ладони, и он летит вниз, а ты смотришь вслед и знаешь, что никогда себе этого не простишь. Но свои… Никогда…

— Тише, — прошептал он, обняв меня, — тише…

Я замолчала, прижавшись к нему, и слышала, как вокруг молчала Вселенная, скорбно и печально.

В эту ночь никто не спал, и никто не проронил ни слова. Мы молча разошлись по палатками и остались наедине с тишиной. Только Хок сидел у костра, опустив голову, и о чём-то думал. Впрочем, он думал о том же, о чём думали все мы, и о чём не было сил говорить.

Под утро мне всё-таки удалось уснуть, потому что затем я проснулась. Моя голова лежала на груди Джулиана, а его рука — на моём плече. Приподняв голову, я сразу встретила его взгляд.

— С добрым утром, — тихо произнёс он.

— А оно доброе? — с сомнением спросила я.

— Это от тебя зависит.

Я приподнялась, села и потянулась, насколько позволял невысокий потолок палатки.