– И все, что ли? – не удержавшись, поинтересовался Женя. – Значит, нам в таком случае…

– …И совершить подвиг во имя Отечества, – закончил Олег.

– Вот это здорово – подвиг! – покрутил головой Сомик. – А если войны нет, как быть?

Игорь молчал.

– Надобно понимать «подвиг» не только в военном смысле, – кивнул Олег. – Подвигам место и в медицине, и в науке, и в педагогике… Да и мало ли какой сфере можно посвятить жизнь…

– Ага, понял. Вакцину там изобрести какую-нибудь или новый тип двигателя, например… Да?

– Именно. А возможные неблаговидные поступки в предшествующей подвигу жизни обычного человека – не принимаются во внимание, – продолжал Олег, – в момент принятия решения о присвоении таковому дворянства. Тогда как урожденному дворянину – кроме успехов в постижении Столпа Величия Духа и совершенного подвига – для получения статуса истинного дворянина необходимо иметь безукоризненную биографию. Потому что происхождение накладывает на него обязательство быть достойным своих родителей и воспитания, данного ими.

– Логично, – оценил Сомик. – И справедливо, вообще-то. Но это у вас. А нам как быть? Вот у меня-то родители не это самое… – он неловко глянул на Двуху, – не гопники. Просто хорошие люди. Звезд с неба не хватают, работают, чтобы жить не хуже других. Зла никому не желают и стараются его не совершать. Но этого мало же – не совершать зла? Верно? Так вот я к чему… Чтобы у нас стать истинным дворянином… То есть, тем, кто действительно готов к подвигу. Тем, кто хочет и – главное – может изменить жизнь к лучшему… Надо ведь изначально пример для подражания иметь? У вас-то этих примеров, я думаю, навалом…

– Хоть жопой жуй, – вставил сумрачный Двуха.

– А у нас – бедновато… – договорил Женя, цокнув укоризненно языком на ремарку Игоря. – Вот принято на книги-фильмы ориентироваться, да? Так ведь еще определить надо, какие книги-фильмы правильными примерами являются. Да и за сюжетной шелухой неплохо бы научиться смысл разгадывать…

– Это точно, – включился опять Двуха. – Помню, в нашей школе четверо старшеклассников, вдохновившись «Бригадой», распределили между собой роли героев, сели в тарантайку чьего-то батьки и поехали в соседний район «лохов разводить». А там, помимо лохов, своя «бригада» на такой же тарантайке… И в результате: двое в больничке, один на кладбище – кастетом в лоб схлопотал.

– И я о том же, – подхватил Сомик. – Если явных примеров нет, с чего нашим пацанам начинать… свой путь к подвигу? От чего отталкиваться? Где им точку отсчета искать, после которой безоговорочно ясно становится: что правильно, а что нет?

Трегрей долго не думал.

– В самих себе, бессомненно, – ответил он. – Где же еще?.. Нравственные законы общественной жизни давным-давно определены и всем известны, без этих законов никакого общества сложиться и не могло. Каждый знает: убивать – дурно. Воровать – дурно. Предавать – дурно… И так далее. Преступающий эти законы прекрасно понимает, что поступает неправильно. Но неизменно оправдывает себя тем, что сюминутная ситуация, в которой он на момент преступления оказался, к этому преступлению обязывает. Что виноват в преступлении не он, а – обстоятельства. Разве при этом он не лжет себе?

– Лжет, – согласился Сомик.

А Двуха покрутил головой.

– Обстоятельства обстоятельствам рознь, – сказал он. – Одно дело, когда министр вверенное ему ведомство разворовывает, вагонами тащит; и совсем другое, когда какой-нибудь слесарь, с работы выпертый, у которого дома дети жрать просят, вагон разгружая за гроши, пару банок тушенки себе в карман сунет. И кто, спрашивается, из них преступник?

– Оба, – не колеблясь, ответил Трегрей. – Преступник – суть преступающий закон. Оправдывать преступление теми или иными обстоятельствами – безнаказанностью ли, нуждой ли, все равно, чем – суть лгать самому себе. Зная, что не прав, убеждать себя, что прав. Вы спрашивали, где искать точку отсчета тем, кто ступил на путь подвига, желая стать истинным дворянином? Я говорю: в нас же. Главное – поймать себя на том моменте, когда почувствуешь, что лукавишь с самим собой. Вот этот момент – и есть точка отсчета. Потому что наиглавнейшая опасность в том, что, солгав себе единожды, ты будешь лгать и дальше. То, что облегчает жизнь, очень быстро входит в привычку. Привыкнув лгать себе, привыкнешь находить оправдание любым своим поступкам, продиктованным какими угодно пороками: жестокостью, трусостью, ленью, гордыней… И в конце концов мир для тебя изменится. Ты получишь картину мира, очень далекую от объективной. И, соответственно, решения будешь принимать неправильные. Ты безо всякого урона для чести и совести запретишь себе вступиться за случайного прохожего перед агрессивной компанией, азартно мотивируя это тем, что «он сам виноват», «они все там пьяные» или «я их разгоню, меня же и посадят», – на самом деле напросте боясь получить в лоб. Спокойно включишься в увлекательную игру «распилы и откаты», успокаивая себя тем, что «все так делают, если я взбрыкну, меня уволят, чем тогда детей кормить», – на самом деле от души радуясь увеличению дохода. Или сунешься в самое пекло по своему хотению, вопреки здравому смыслу и строгому наказу, уповая на то, что пистолет в кармане убережет от любой напасти, убеждая себя, что ты сильнее, чем есть на самом деле, и просто обязан доказать это окружающим. Нельзя себе лгать. Нельзя себе лгать…

Олег замолчал. На этот раз возражений ни со стороны Двухи, ни со стороны Сомика не последовало.

– Слабость, – заговорил снова Трегрей, – непременная причина такой лжи. Тому, кто силен, по-настоящему силен, – тому, кто поднялся на совершенно иной уровень силы, – нет нужды обманывать себя, ища оправдания собственной слабости. Не случайно постижение Столпа Величия Духа обязательно для получения статуса дворянина.

– А кто его у вас придумал вообще, этот Столп? – проговорил Двуха.

– Придумал? – поднял брови Олег.

– Ну… как он появился?

– Сложился естественным образом, – пожал плечами Трегрей. – Как система самосовершенствования личности тех, кто взял на себя долг нести ответственность за судьбы других людей. Развивался институт дворянства, развивался и Столп.

– А почему у нас не так? – жадно спросил Игорь. – Знаешь, как обидно… Смерть как обидно – почему у нас не так?! Получается, кому-то повезло, а нам – нет. Нашенские дворяне… маленько не такие, как ваши были. Ну, ты читал, конечно, знаешь…

– Вообще-то, такие, – возразил Олег. – Только очень и очень давно. Когда-то и у вас дворянство даровалось за выдающиеся заслуги, по первоначалу в ратном деле. Возможно, имелись и начатки чего-то вроде нашего Столпа Величия Духа. Если предположить, что в древних легендах о могучих богатырях и рыцарях есть доля достоверности. Но в какой-то момент вы свернули на другую дорогу…

– Не в какой-то момент, – сказал Женя Сомик, – а исключительно по причине исторической необходимости. Капиталистический строй сменил феодальный, все просто. Это ж школьный курс…

– Я все же склонен полагать, закат вашего дворянства начался много раньше, – возразил Трегрей. – И развитие производственных и общественных отношений здесь, скорее всего, ни при чем. В капиталистической Японии, к примеру, феодальный тип мышления сохранялся аж до середины двадцатого века, прекрасно сосуществуя с динамично развивающимися экономикой и производством… Напросте, дворянство изначально – служилое сословие. И у вас, и у нас. Все изменилось именно тогда, когда ваши дворяне перестали служить и стали просто жить. В большинстве случаев – в угоду себе. Вам это сложно понять, а для меня в таковом сломе приоритетов очевидно нарочное злое влияние. Этот слом не был естественным витком истории. Он был – искусственным. Насильным.