Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Спасибо за ценные замечания, я обязательно приму их к сведению, – холодно произнес наместник и небрежным кивком отпустил Портия.
Юноша, так и не осознав своей трагической ошибки, вернулся к себе и чуть позже сказал Марку:
– По-моему, я его убедил.
На следующий день разразилась катастрофа.
Послание из канцелярии наместника Портию доставил Марк.
Гай Портий Максим переведен в свиту прокуратора.
Портий недоуменно перечитал короткую строку. Что бы это значило?
– К чему бы это? – спросил он Марка.
– Наверное, хороший знак, – неуверенно начал приятель. – Может, решили, что тебе стоит поближе ознакомиться с налогами и финансами? Погоди, тут еще одна записка приложена!
Записка оказалась посланием из канцелярии прокуратора в Лондиниуме.
Гай Портий Максим в должности помощника младшего прокуратора направляется в Сорбиодун. За дальнейшими распоряжениями прибыть в канцелярию.
Помощник младшего прокуратора? Это означало чиновника самого низшего разряда. А Сорбиодун… кажется, это крошечное селение где-то в глуши. Захолустье…
Портий с ужасом разглядывал клочки пергамента, не представляя, что произошло, но прекрасно понимая, что все это означает.
Светоний гениально разрешил возникшую проблему и одним ударом расправился с Портием, переведя его в свиту своего врага – прокуратора. Теперь никто не станет слушать объяснений юноши – все решат, что он говорит это из желания подольститься к новому начальству или от обиды, потому что лишился места в ставке Светония. А рекомендация назначить Портия на должность в захолустье, отправленная в канцелярию прокуратора, служила залогом, что следственная комиссия не узнает о существовании юноши. К тому же Портий не имел права нарушить или опротестовать приказ.
– Что мне теперь делать? Все кончено, – вздохнул юноша.
Гракх наверняка решит, что Портий – бездарность и неудачник, и не отдаст за него дочь, так что о Лидии можно забыть. А родители Портия? Они тоже разочаруются в сыне…
Чем же он прогневил Светония? Ни Портий, ни Марк не подозревали о существовании донесения прокуратора.
– Похоже, наместнику твоя речь не понравилась, – сказал Марк, не зная, чем утешить друга, и, чуть помолчав, добавил: – Кстати, я тоже получил новое назначение. Меня на год отправляют в Рим. Я уезжаю через два дня. Прости, что бросаю тебя в беде, но, может, все еще образумится. – Он улыбнулся, стараясь подбодрить приятеля.
«Везет же ему», – грустно подумал Портий.
Перед уходом Марк сказал:
– Дай знать, если тебе помощь понадобится.
Остаток дня Портий провел в сборах, готовясь к отъезду. Юноше очень хотелось обратиться к Светонию за разъяснениями, но подспудно он понимал, что делать этого не стоит. Он набрался смелости и написал Лидии длинное послание, полное сумбурных объяснений, просьб набраться терпения и обещаний приложить все усилия, чтобы продвинуться по службе.
Я обещаю как можно скорее добиться успеха и вернуться в Рим. Об остальном тебе расскажет мой друг Марк.
Портий попросил Марка передать письмо лично в руки Лидии.
– Умоляю, успокой ее и объясни, что случилось. А сенатору Гракху скажи, что я поступил так, как того требовала честь. Мне больше не на кого положиться, кроме тебя.
Марк смущенно взял письмо:
– Портий, я сделаю все, что смогу, но чудес не обещаю.
На этом приятели расстались.
Вечером, перед самым отъездом, Портий все же попросил аудиенции у наместника, но ему было отказано.
В сумерках юноша отправился в Лондиниум, надеясь добиться встречи с прокуратором и заручиться его покровительством, однако и эта надежда не оправдалась: Классициан уехал на север и намеревался вернуться только через месяц.
– Тебе предписано немедленно ехать в Сорбиодун, – сказали Портию в канцелярии. – Прокуратор с тобой не знаком, так что увидеться с ним ты сможешь через год, не раньше.
Только тогда Портий сообразил, как ловко наместник с ним расправился.
– И чем я буду занят в этом Сорбиодуне? – угрюмо спросил юноша.
Секретарь прокуратора, лысый невысокий толстяк, равнодушно пожал плечами, недовольный тем, что ради исполнения приказа наместника пришлось оторваться от важных дел и спешно подыскивать назначение для этого молодого человека.
– Будешь смотрителем императорского имения, – сказал он. – Служба как служба, ничего особенного. И не задерживайся в городе, тебя в Сорбиодуне завтра ждут.
Сорбиодун… Глухомань, захолустье. Очевидно, Светоний, твердо намереваясь забыть о Портии, подыскал для юноши место, где о нем уж точно никто не вспомнит. О славе и почестях и думать не стоило. Портий все еще не подозревал, чем заслужил такое обращение, но выбора у него не оставалось – приказы командования исполнялись неукоснительно.
С приходом римлян жизнь Тосутига не баловала. Правитель Сарума мало о чем вспоминал без болезненной гримасы.
После отъезда Веспасиана юный вождь с нетерпением ожидал дальнейшего развития событий. С юго-запада почти каждый день приходили вести о захвате римлянами очередной крепости дуротригов.
– Напрасно они пыжились да силой похвалялись, – злорадно бормотал Тосутиг.
Теперь он и сам поверил, что поступил весьма дальновидно и предусмотрительно, когда сдал римлянам крепость без боя и подписал дарственную на земли.
Второй легион неумолимо громил дуротригов, а Тосутиг все ждал и ждал известий от Веспасиана или от наместника.
К концу лета Веспасиан успешно завершил кампанию: катапульты и осадные орудия сломили отчаянное сопротивление дуротригов. Суровый трибун захватил все земли дуротригов, с востока до самой западной оконечности их владений, где и оставил легион зимовать. По всему острову разнеслась весть, что гордые дуротриги побеждены.
Однако покоренные дуротриги не утратили воинственного духа и хорошо помнили о предательстве юного правителя Сарума.
Однажды ранней осенью в Сарум пришел отряд легионеров с юго-запада. Римляне расположились на ночлег в дуне и потребовали у Тосутига еды и питья для двадцати пленников, которых привели с собой. Один из пленников, десятилетний мальчишка, сын вождя дуротригов, был знаком Тосутигу.
– Я знал твоего отца, – грустно сказал он мальчугану.
Мальчик, презрительно поморщившись, плюнул ему под ноги:
– Лучше быть рабом, чем предателем, Тосутиг Клятвопреступник!
Правитель Сарума отвернулся и ушел прочь, вспоминая проклятие друида Афлека.
«Ненависть дуротригов мне не страшна, – успокаивал себя Тосутиг. – Римский император меня щедро вознаградит».