Даскеллин, заслышав в голосе грозные нотки, нахмурился, однако банкир принял вопрос спокойно.

— Не могу сказать. Лорд Даскеллин наделен полномочиями посланника в Нордкосте, ему и пристало оглашать более веское мнение.

— И при этом ваш банк находится в Карсе, — напомнил Доусон почти обвинительно.

— Там находятся головная контора и один из филиалов. Однако все наши филиалы действуют независимо.

— Что это значит?

— Наш банк не связан исключительно с интересами Нордкоста, — пояснил банкир. — У нас есть тесные связи с представителями многих дворов — даже с антейским, коль скоро Ванайи перешли под ваш протекторат. К сожалению, у нас довольно строгие ограничения на выдачу займов в обстоятельствах, подобных нынешним…

— Я не взял бы ваших денег, даже случись вам подбросить чулок с монетами к моему порогу.

— Каллиам! — не выдержал Канл Даскеллин, но банкир продолжал как ни в чем не бывало:

— …однако ради мира и стабильности мы будем рады взять на себя роль посредников, если в таковых услугах возникнет нужда. В качестве незаинтересованной третьей стороны мы в состоянии найти подход к лицам, самостоятельное обращение к которым вы, благородные вельможи, могли бы счесть неловким.

— Нам не нужна помощь.

— Понимаю, — произнес банкир.

— Не рубите сплеча, — вмешался Даскеллин. — У Медеанского банка есть филиалы в Наринландии и Гереце. В Элассе. Если дойдет до уличных убийств, понадобится…

— Нам незачем это обсуждать, — отрезал Доусон. — У нас гости.

Банкир улыбнулся и коротко кивнул. Доусон отчаянно мечтал отменить на время весь этикет и вызвать безродного на дуэль. Банкир — тот же торговец, только по-иному выряженный: мимо людей такого ранга Доусон проходил, не поворачивая головы, однако заученно-спокойная манера, которую демонстрировал бледный, выводила из себя. Канл Даскеллин сдвинул брови так, что они сошлись на переносице. Оддерд следил глазами за всеми тремя собеседниками, как мышь при кошачьей драке.

— Паэрина Кларка и его семью я знаю долгие годы, — напряженным голосом, явно сдерживаясь, произнес Даскеллин. — И совершенно доверяю его благоразумию.

— Как мило с вашей стороны, — отрезал Доусон. — Я познакомился с ним только сегодня.

— Прошу вас, милорды, — вмешался банкир. — Я пришел огласить намерения, моя цель достигнута. Если лорд Каллиам пожелает к нам обратиться, предложение Медеанского банка остается в силе. Если нет — никто не в убытке.

Доусон встал.

— Продолжим в другой раз.

— Да. Разумеется, продолжим, — ответил Даскеллин. Оддерд промолчал; банкир, поднявшись с места, проводил Доусона поклоном. Винсен Коу без лишних слов вырос за плечом, и барон зашагал обратно по тем же ходам, ветвящимся в толще грунта под Кемниполем.

Когда они наконец вышли на улицу, ноги Доусона ныли от усталости, ярость улетучилась. Коу, окунув факел в снег, загасил огонь, на белой целине осталось грязное пятно. Доусон решил отказаться от кареты и идти пешком — не столько ради удовольствия показать Иссандриановым громилам, что он их не боится, сколько из соображений осторожности. Оставить упряжку дожидаться на краю Разлома — все равно что вывесить табличку. Правда, остальные союзники осторожностью не сильно отличались — о чем только думал Даскеллин?..

Окоченевший от холодного ветра и погруженный в размышления, он умудрился не заметить во дворе дома чужой экипаж, который ждал у конюшен. Старый тралгут, раб-привратник, при виде хозяина беспокойно дернул ухом.

— С возвращением, мой господин. — Раб поклонился, звякнула серебряная цепочка. — Час назад прибыл посетитель, мой господин.

— Кто?

— Куртин Иссандриан, мой господин.

Сердце Доусона внезапно сжалось, в жилах запела кровь. Зимний холод, разочарование от встречи с Даскеллином — все разом исчезло. Барон взглянул на Винсена Коу; тот был потрясен не меньше его.

— И ты его… впустил?

Раб-тралгут, сжавшись от страха и отчаяния, склонил голову.

— На этом настояла ваша супруга, господин.

Доусон, вытащив меч, взлетел по лестнице, прыгая через три ступеньки. Если Иссандриан хоть пальцем тронул Клару, он сейчас получит самую краткую и кровавую революцию в мировой истории. Доусон сожжет кости врага на площади и помочится на пепел.

У портика его догнал Коу.

— Найди Клару, — велел барон. — Отведи в ее покои. Убей любого чужака, кто сунется.

Егерь коротко кивнул и исчез в путанице коридоров — стремительный и бесшумный, как ветер. Доусон, неслышно шагая по собственному дому с мечом в руке, за ближайшим углом наткнулся на служанку, которая только ахнула при виде вооруженного хозяина. Псы, поскуливая и рыча, подбежали к нему у входа в оранжерею и пересекли порог вместе с ним.

Иссандриан сидел в западной гостиной, глядя на огонь в камине. Волосы, длинные не по нынешней моде, лежали на плечах львиной гривой, вызолоченные светом пламени. Заметив меч, Иссандриан не пошевелился, лишь вздернул брови.

— Где моя жена? — спросил Доусон. Сзади зарычали собаки.

— Не знаю. Она привела меня сюда дожидаться вашего возвращения, больше я ее не видел.

Доусон сощурился, пытаясь уловить подвох. Иссандриан взглянул на собак, скалящих зубы, потом вновь на Доусона. Ни малейшего страха в глазах.

— Если она вам нужна безотлагательно, я могу подождать.

— Ради чего вы пришли?

— Ради блага королевства. Мы искушенные люди, лорд Каллиам. И оба хорошо знаем, к чему ведет избранный нами путь.

— Не понимаю, о чем вы.

— О том же, о чем все. Иссандрианова клика против Каллиамовой, а между ними мечется король Симеон, не зная, к кому примкнуть.

— Я не позволю так отзываться о его величестве в моем присутствии.

— Вы позволите мне встать, лорд Каллиам? Или честь велит вам спускать собак на безоружного?

Усталость в голосе Иссандриана охладила Доусона. Он вложил меч в ножны и сделал знак псам. Те, умолкнув, отступили. Иссандриан поднялся. Высокий — выше, чем помнил его Доусон, — уверенный, спокойный. И более царственный, чем сам Симеон.

— Может, хотя бы поговорим о перемирии?

— Если у вас есть что сказать, говорите.

— Прекрасно. Жизнь меняется, лорд Каллиам. Не только здесь. В Халлскаре готовы низложить короля и выбрать нового. Саракал и Эласса пошли на уступки купцам и фермерам. Власть, которой в свое удовольствие распоряжалась знать, постепенно слабеет, и, чтобы Антея благополучно влилась в новую эпоху, мы тоже должны измениться.

— Я слышал эти песни. Мне не нравится мотив.

— Не важно, нравится он нам или нет. В мире грядут перемены. И нам остается либо их принять, либо попытаться остановить их поток.