— Как Суворов говорил — раз повезло, другой, а где же умение?

— Подчиненный нагло вымогает комплимент?

— Не, я скромный, товарищ генерал. Я очень скромный. Я самый скромный человек на Земле.

— Погнали.

Мы опрокинули еще по стопочке коньяка. На парадной конспиративной квартире номер два, что на Тверском бульваре, в тяжеловесных старых интерьерах мы потягивали коньячок и подбивали итоги спецоперации.

От писанины, так ненавидимой мной, Куратор меня избавил. Сейчас люди, владеющие пером профессионально, красочно излагают наши подвиги в документе под грифом «особой важности», и все равно оставляя за кадром ряд наиболее острых моментов.

— Три недели отдыха. Слетай, погрейся на Мальдивы, майор. Премии соответствующие выпишем, — расщедрился Куратор.

— Правильно. Зачем нам орден, дайте бабки… А кто будет дочищать ячейки «правдолюбов»?

— Это уже не твоя забота. Основное ты сделал, Сергей.

Мы хлопнули еще коньячка, и Куратор счастливо улыбнулся:

— Нет, ну как мы его сделали. Это песня.

— Я же говорил, что коллекционер не упустит свое счастье…

Во время допросов задержанных марионеток-«правдолюбов» стало понятно, что просто так ни одного из лидеров секты мы не найдем — видимо, у них были хорошие консультанты, во всяком случае, искусство конспирации террористами было освоено в совершенстве. И били мы только по хвостам.

Тогда и выдал один из «правдолюбов» рассказ о слабости Седьмого Апостола — он коллекционировал артефакты канувшего давно в вечность алхимика Гербера. Уцепились за это и выяснили, что Апостол возникал на антикварном рынке, искал артефакты Магистра. Наверняка среди антикварщиков у него есть знакомые, которых мы установить не могли. С учетом этого мы и задумали оперативную комбинацию.

На наше счастье, отыскали несколько артефактов алхимика Гербера в особом отделе ГМИИ имени Пушкина, где хранились перемещенные во время Второй мировой войны культурные ценности. Там был амулет стихии воды. Тот самый, что упорно и безнадежно искал Седьмой Апостол.

Привлекли к разработке агента ФСБ, сотрудника Государственного исторического музея Хватова, несколько лет назад попавшегося на крючок за кражу из родного учреждения культуры. Ему создали легенду о похищении медальона из спецфонда. И через владельца антикварного магазина «Елена» запустили предмет в оборот.

Надежда была на то, что амулет Гербера попадется Седьмому Апостолу. Вещь специфическая, желающих заплатить за нее крупную сумму не так много. И наверняка иерарх «правдолюбов» через своих людей в антикварном мире Москвы искал их.

— Майор, ты вредный фантазер, разбазаривающий музейный фонд России, — тогда объявил мне Куратор. — Ты правда веришь в эту комбинацию?

— Не особенно.

— Так за каким чертом!

— Даже если пять процентов надежды на успех… Когда не за что хвататься, хватаются и за соломинку.

А потом задержанный мной в троллейбусном парке «правдолюб» объявил, что видел Апостола с амулетом стихии воды на пузе.

И мы поняли, что первый этап прошел успешно.

Нам оставалось только ждать. И надеяться.

Когда прорабатывали операцию, Куратор предложил радиофицировать артефакт, чтобы там был маячок и при необходимости можно было включить микрофон. Технологии НИИ-8 позволяли это сделать.

Но в этой идее был ряд изъянов. Заряд энергии не вечен — какие бы супертехнологии ни использовались, радиоимпульс жрет много электричества, поэтому долго не проработает. Расстояние ограничено. Кроме того, со слов задержанных «правдолюбов», Седьмой Апостол помешан на конспирации, и его помощники проверяли все вещи на предмет закладок.

Вся эта операция была рассчитана на то, чтобы подсунуть «правдолюбам» хорошую закладку. Но сделать надо такую, какую не обнаружит ни один детектор.

Двадцать первый век. Технологии постепенно переходят на уровень магии. А ученые, колдующие в закрытых лабораториях, все больше напоминают кудесников, творящих чудеса. Вот и соорудили во ВНИ-8 такое нанотехнологическое чудо.

Свободное пространство медальона заняло металлизированное вещество, не вызывающее на вид никаких подозрений, а на деле являющееся мощнейшей взрывчаткой. Там же был микроскопический чип, активизирующийся от звуковых волн определенной модуляции и определенной силы, чтобы было понятно — объект рядом.

Помогла запись голоса Ангела Заката, которую мы обнаружили в банковской ячейке Третьего Апостола. Голос так же индивидуален, как и папиллярный узор. По нему настроили чип. И через несколько секунд после совпадения частотных характеристик голоса должна была активизироваться взрывчатка.

А дальше все прошло как по маслу. Как мы и рассчитывали, Седьмой Апостол не расставался с обретенным амулетом, который, как он считал, придает ему силу. И на встречу с хозяином поперся с ним, дабы ощущать себя увереннее. Когда произошла встреча, рвануло так, что крышу у домика снесло. И идентифицировать погибших пришлось по имеющемуся генетическому материалу и дактоотпечаткам.

— И что теперь? Система «Братства судного дня» развалится? — спросил я.

— Мы еще не раз услышим о «правдолюбах», — уверенно произнес Куратор. — Остались гончие.

— И они будут выполнять поручения, данные им Ангелом Заката, до самой смерти.

— Некоторые из них придут в себя, лишившись постоянного давления на психику.

— Думаете, будет протрезвление?

— Страшное протрезвление. Вплоть до суицидов. Но часть так и будет наведена на когда-то показанную цель… Одна из целей ты, Сергей.

— А, не в первый раз. Буду ходить оглядываясь.

И вот он, долгожданный отпуск. Дико дорогой отель на Сейшелах — можно «Тойоту» купить взамен такого отдыха. Основной контингент отдыхающих — англичане и французы.

Робин улетел на Тибет, Шатун — к себе в деревню, остальные члены группы кто куда. В общем, разлетелись орлы, чтобы вскоре собраться опять в стаю.

Три недели я лежал на пляже, смотрел через солнцезащитные очки на тропическое солнце, купался, летал на параплане, рассекал гладь Индийского океана на водном мотоцикле, стрелял в мишень из лука и плавал на рыбалку с доброжелательными мулатами.

Первое время практически ни с кем не общался — два-три слова персоналу, вежливые улыбки постояльцам. Иногда ловил на себе заинтересованные взгляды импортных холеных куриц, дальше этого дело не заходило. Пока мне не нужен был никто. Мне было хорошо одному.

Сперва душа рвалась в Москву, где разделывали сейчас под орех остатки секты. Где шла охота на птенцов Ангела Заката.

Потом я начал просыпаться по ночам — на меня наваливались воспоминания, и пробивал холодный пот. Сковывал страх, когда я вспоминал о произошедшем. Но не за свою жизнь, которая давно не стоила ни гроша. Мне становилось жутко от мыслей, что было бы, если бы наша комбинация не удалась, и Ангел Заката выжил бы. Воображение подкидывало жуткие картины несостоявшегося будущего. И накатывала волна первобытного, иррационального ужаса.