Носов побледнел, губы скривились в гримасе, а зрачки расширились.

— Если этот баран назовет мое имя, я вынужден буду драпать отсюда, не закончив дела…

Замолчав, они просто сидели друг перед другом. Поглощенный свалившейся проблемой, Васька потерял интерес ко всему. Отсутствующим взглядом смотрел он в сторону окна и не видел ничего, что вывело бы его из той губительной ситуации, в которой он оказался.

Первой вышла из состояния задумчивости Альбина.

— Пока ты болел, к нам сюда гэпэушники приезжали. Очень интересовались про коммуну и ее создателя.

— Они тебе поверили? — едва дыша, поинтересовался Васька.

— А что им оставалось, факт налицо. Все коммунары наши делом заняты были. Вот только следователь… Калачев, кажется… ходил и присматривался. То усадьбу обойдет, то вовнутрь заглянет. Но больше всего он в лица адептов вглядывался.

— Выходит, Степан Калачев приезжал, — нахмурил брови Васька. — Видно, хваткий парнишка вырос, сынок Аверьяшки покойного.

— И чего следователю Калачеву у нас в коммуне понадобилось?

— Трудно судить вот так сразу, — ответил задумчиво Васька. — Скорее всего, наша коммуна кому-то глаза мозолит.

— Мне недавно председатель колхоза Николай Ершов встретился, — вспомнила вдруг Альбина.

— Это тот борец с частной собственностью? — ухмыльнулся Васька, который был наслышан о «бесноватом» председателе.

— Так вот, — продолжила Альбина, — он потребовал, чтобы наша коммуна слилась с его захудалым колхозом «Красное знамя»!

— Думаешь, по его наводке гэпэушники действуют? — осторожно поинтересовался Васька.

— Думай не думай, а жареным попахивает, — вздохнула женщина.

— Ты помнишь, я тебе про баб-коммунарок рассказывал? Так вот, — продолжил Васька, — их лавочку гэпэушники прикрыли. Бабешки-то изворотливыми бестиями оказались. Они были чадами женского монастыря! Их пастырь посоветовал «овечкам» своим вступать в комсомол и партию большевицкую, чтобы к ним не цеплялись. А теперь на них статью политическую вешают, за организацию тайного монастыря! Во как!

— И в самом деле, у нас ведь такая же коммуна, как и у монашек тех? Значит, та же участь и нас ждет, — прошептала обескураженно Альбина, побледнев.

— Замолчь и не каркай! — зыркнул на нее грозно Васька. — К нам не прикопаются. Адепты лишнего слова не вякнут, мы же их на иглу прочно посадили.

— Они, может быть, и не вякнут, но их ведь все еще ищут. А вот возьмут гэпэушники учителя из техникума, сюда привезут, и он их узнает?!

Правота женщины больно кольнула Носова в самое сердце. Он промолчал, не находя подходящих слов для возражений.

— И это еще не вся беда, — продолжила Альбина. — Шашлычник Хасан и Салях-истопник в ОГПУ сидят, но молчат ли они или нет?.. А банда Проньки и Хохла?.. Сколь веревочке не виться…

Васька сидел молча, склонив голову.

— Хорошо, — сдался наконец Носов, — что ты мне предложить собираешься, выкладывай?

— Уходить нам надо, Вася, — зашептала, оглядываясь на дверь, Альбина. — Уходить немедленно и как можно дальше.

— Бросить все и… — округлил глаза Носов. — Но ведь это предательство? — возразил Васька.

— Не боись, все хорошо будет, — улыбнулась загадочно Альбина. — Проньку и его банду расстреляют за их кровавые деяния, и тебе мстить уже некому будет.

— А адепты?

— Нашел о чем переживать, — нервно хохотнула его подруга. — Ты с ними наигрался, теперь пускай кто захочет, тот и забирает. Не думай больше о них, Вася!

— С чего ты взяла, что я играл с ними? — обиженно набычился Носов.

— А что, разве не так? — Альбина посмотрела ему прямо в глаза.

Васька просто не узнавал сейчас «богородицу». Обычно тихая и послушная, она вся пылала и сыпала аргументами:

— Ты думаешь, я всегда валялась на обочине дороги, где ты меня подобрал умирающую от голода и больную? — женщина усмехнулась. — Я родилась в дворянской семье, Вася. А учась в Санкт-Петербурге, в Смольном, знакомилась с научными трудами по психологии и психиатрии. Я научилась хорошо разбираться в людях!

Признания Альбины раздавили и уничтожили Ваську Носова. Он вдруг понял, что скромная «богородица» прочно взяла его в оборот.

— Ты весь у меня как на ладони, — одарила она его обаятельной улыбкой. — Как-то ты рассказал мне о своей жизни, помнишь? Так вот, я хорошенько поразмышляла над твоим признанием и все имеющиеся в нем детали разложила по полочкам. Конечно, ты многое скрыл от меня, Вася, но и того, что я узнала, оказалось достаточно, чтобы сделать выводы.

— И?.. — прошептал озадаченно Носов, боясь услышать непоправимое.

— Не жди чего-то необычного, — усмехнулась Альбина. — Ты не ангел и не бог, не обольщайся. Но ты тот самый человек, который мне нужен.

— Нужен? Тебе? Для чего? — ужаснулся Васька.

Ответ женщины немного успокоил его:

— Про таких, как мы с тобой, Вася, люди говорят: два сапога — пара, — сказала она, наконец-то отведя в сторону взгляд. — Ты закомплексованный урод, стремящийся властвовать хоть над кем-нибудь. Ты добился кое-чего только благодаря деньгам, наркотикам и помощи бандитов, но… не проник в души своих адептов, как Сафронов. Ивашка убеждал людей оскопляться добровольно, они верили ему и считали Богом! А ты — насильник, у тебя — рабы, Вася, а не преданные душой и телом последователи! Ты пытался походить на человека, искалечившего тебя не только внешне, но и внутренне.

Ну а я… такая же, как ты, уродина. Я ненавижу мужчин и склонна искать утехи в постели с женщинами, но не люблю и тех, считая никчемными тварями, рожденными только раздвигать ноги. Однако мои чувства вовсе не мешают мне относиться и к тем, и другим ровно и с пониманием.

— Ты хочешь сказать… — начал было Носов, но Альбина мягко продолжила, перебив его на полуслове:

— Мы подходим друг другу, и, видимо, потому судьба свела нас. Чтобы хорошо и счастливо жить, нам нужны только деньги! Много денег…

Их беседа длилась еще долго, и в конечном итоге Носов открыто уступил первенство своей собеседнице и жалобно спросил:

— Что же делать теперь будем, Альбина?

— Всем займусь я сама, — ответила она жестко, — а ты… ты выздоравливай и готовься к поискам золота скопцов, Вася. Отныне мы с тобой не разлей вода, кормчий!..

Дмитрий Андреевич Горовой все еще работал в своем кабинете, и сегодня, наверное, был первый случай, когда Степан Калачев пришел к нему не раздумывая. Калачев доложил о сделанном за последнее время и откровенно признался: он не знает, что предпринять дальше, и готов быть отстраненным от ведения расследования.

Горовой выслушал подчиненного молча, с невозмутимым видом. Когда Степан решил, что с докладом покончено, и собирался закурить, Дмитрий Андреевич остановил его насмешливой фразой: