— Так вы не из мира Империи? — проснулось у меня любопытство.

— Нет. Империя Тигвердов — родина, которая приняла меня. У нас же, в моем мире, любая магия — под запретом. А я был слишком сильный, чтобы хорошенько скрывать свой дар. Да и слишком гордый, чтобы это делать. Мне хотелось доказать, что я — это не зло.

— И вы стали лечить людей.

— Я всегда это делал — просто не мог иначе. А женщина, которой я вылечил дочь, и написала на меня донос. Странно так — сначала она валялась у меня в ногах и молила помочь. Клялась, что она сделает все, чтобы меня отблагодарить. А потом точно так же она валялась в ногах у инквизиторов. И каялась.

— Может, она боялась, что пострадает ее семья?

— Ее дочь приговорили к костру точно так же как и меня. Сказали — раз девочка испытала на себе влияние магии, то лишь очистительный огонь ее спасет. Вместе с нами приговорены были две моих сестры. И мама. Отец к тому времени умер…

— И каким образом вы спаслись?

— Император Фредерик. Он услышал мольбы моей мамы. Ее тащили последней — и она пыталась объяснить своим знакомым, соседям… Всем жителям городка — что я — хороший мальчик. И не заслужил смерти. Она уже даже не плакала — она выла.

Я представила картину — и содрогнулась.

— Император очень хороший и справедливый человек. Он не смог пройти мимо. Вытащил нас всех. Так мы оказались в империи Тигвердов. Я закончил академию. Со временем стал главным целителем.

— А как его величество оказался в вашем мире? Возле вашего городка? — задала я вопрос, чтобы отвлечься от ужасной картины казни, что стояла у меня перед глазами.

— Он иногда уходит из империи — путешествует. Он так отдыхает. Несколько дней. И всегда строит портал так, чтобы не знать, куда его занесет. В тот раз его занесло к нам.

— Понятно…

— Вероника, я вас прошу.

— Не думаю, что ему станет лучше, если я поговорю с ним, — вздохнула я.

— Но вы, по крайней мере, попытаетесь?

— Слушайте — у вас целая империя имперцев. И целители прекрасные — что вам стоит его вывести из этого состояния?

— У него бывает такое. С того момента, как погибла миледи Милена — возлюбленная императора и мать Ричарда.

— Я поняла, — кивнула.

— И в таком состоянии он дает приблизиться только старшему сыну.

— Но Ричард и сам в таком состоянии, что…

— Вот именно, миледи.

— А с чего вы взяли, что мое появление окажет благотворное воздействие?

Ирвин улыбнулся одними глазами.

— Хорошо… — сдалась я. — Давайте навестим его величество. Только если что — идея была ваша. И я вас ему сдам, если что, и вины испытывать не буду! Только позвоню, ученика перенесу на другой день.

— Да, миледи, — обаятельно улыбнулся Ирвин. — Пойдемте.

Он расплатился за обед.

Хлопок — и мы оказались во дворце.

— А где, кстати говоря, его величество? — остановилась я. — В своем кабинете.

Я вспомнила, как подслушивала. Вспомнила, что подслушала — и поморщилась. Мы прошли через приемную — пустую, как и тогда, несколькими днями раньше. Ирвин распахнул передо мной дверь.

— Вероника?! — удивился император. — Надо же… Не думал, что допьюсь до того состояния, когда вы мне будете мерещиться.

— Как-то вы слишком хорошо изъясняетесь для «мертвецки» пьяного человека… — нахмурилась я.

— Вас Крайом уговорил?

— Нет. Не он. И кроме него есть добрые люди, — решила я все-таки не сдавать целителя.

Я остановилась на пороге кабинета. Мда, мебели как-то поуменьшилось — точнее, кабинет был пуст. За исключением книжных шкафов да пейзажа на стене ничего не осталось. Сам император расположился на ковре перед камином. Три огромные, глиняные, оплетенные лозой бутыля перед ним. В руках он меланхолично вертел небольшой серебряный кубок. Вид помятый. Кружева на манжетах поникли, капилляры в глазах полопались. Запой по-имперски… Красавец… Тем временем император перекинул бутыль, набулькал себе чего-то.

— Ваше здоровье, — бодро поднял он кубок.

Я решительно прошла в кабинет.

— У вас — дворцовый переворот, — укоризненно проговорила я. — На Брэндона и Ричарда кидают заклятие за заклятием, пробивая защиту. При этом ничем не обнаруживая себя. Их невозможно поймать, им невозможно противостоять. Надо отловить умельцев! Прошерстить весь дворец! Аристократы ваши… Уроды. А вы пьете!

— Пью, — печально и равнодушно заметил Фредерик.

— И с чего вдруг?

— Все бессмысленно.

— О как!

Я посмотрела на императора, который впал в философский настрой. Было как-то… странно.

— И что вы стоите над душой? — сварливо спросил Фредерик. — Присаживайтесь.

Покачала головой, дернула за шнурок, вызывающий слуг. Поймала на себе любопытствующий взгляд его величества.

— В империи Тигвердов есть коньяк? — спросила я у него.

— Что? — удивился он. — Вина я не хочу, настойки тяжелые, сладкие — в результате портится фигура и болит голова. Ужас, который вы с Ричардом пьете — я не потяну. Погибну. А алкоголя в кровь нужно. Думаете, только у вас эти дни получились отвратительные?

После осторожного стука к нам заглянула служанка.

— Миледи? — она прямо-таки изумилась, увидев меня.

Странные они тут все. По-моему, вид императора Фредерика, занимающегося пьянством в кабинете, откуда он выкинул всю мебель, должен вызывать большее недоумение, чем женщина в черном деловом костюме на высоких каблуках. Хотя… Им тут виднее, конечно.

— Будьте добры… — начала я.

— Миледи будет… — вмешался император — дальше шло какое-то длинное название на языке, которого я не знала.

— Две бутылки, — из вредности уточнила я. — Апельсиновый сок. Побольше. Бутерброды. И скажите на кухне — пускай поставят тесто на пирожки. Мы с его величеством будем ужинать.

— И говяжий бульон. Как тогда — в поместье у сына, — добавил мечтательно император.

— Именно, — кивнула я.

Потом посмотрела на него с подозрением и спросила.

— Ваше величество, когда вы ели в последний раз?

— У вас, по-моему.

— И что-нибудь существенное его величеству, — распорядилась я — Прямо сейчас — и отпустила служанку.

Разулась — ноги устали в уличной обуви, скинула жакет. И уселась перед императором на ковер, скрестив ноги по-турецки. Как хорошо, что я сегодня на работу пришла в брюках.

— Слушайте, вы долго намерены в меланхолии пребывать? — спросила я осторожно.