– Твоя проблема, Джек, – вслух произнес мистер Баббакомб, завершая эти размышления, – в том, что ты абсолютно неуправляем!

Такое заявление невероятно позабавило капитана, поэтому он тут же расплылся в широкой улыбке.

– Ну да, так и есть, – согласился Джон.

– Стоит чему-то втемяшиться в твою глупую башку, и уговаривать тебя становится так же бесполезно, как и мула! – попытался образумить друга мистер Баббакомб.

– Понимаешь, – извиняющимся тоном и сосредоточенно наморщив лоб, произнес Джон, – мужчина должен иметь возможность самостоятельно принимать решение, и, после того, как он это сделает, ему не стоит позволять другим людям сбивать себя с пути. Может, я и ошибаюсь, но я так думаю. В данном случае очень хорошо представляю себе результат, к которому стремлюсь. Клянусь тебе, я не шучу, Баб! Признаюсь, вначале просто хотел немного развлечься, денек-другой подежурив на воротах и попытавшись выяснить, что здесь происходит. Но все уже изменилось, и сейчас я серьезен, как никогда в жизни! И настроен чрезвычайно решительно, – добавил он.

– Джек, с тобой что-то произошло, – произнес Баббакомб, пристально глядя на капитана, – и будь я проклят, если понимаю, что бы это могло быть! – Он замолчал, выжидательно глядя на Джона, но тот лишь расхохотался. – И еще я не понимаю, что в этом деле так завело тебя! Лично я предпочел бы голыми руками шевелить угли в камине!

– Да ты что? Это серьезно? Я бы ни за какие деньги не пропустил такое зрелище! – простодушно заявил Джон.

– Погоди, пока тебе не придется объяснять судье и присяжным, как ты стал пособником тех мерзавцев, потому что именно этим ты и занимаешься – покрываешь бандитов, вместо того чтобы немедля сообщить о своем открытии этому раннеру или в ближайший суд.

– О нет, Баб, такого я делать не собираюсь! Ну, посуди сам! Если бы Стогамбер знал… если бы у него были доказательства… что Коут и Сторневей – это те самые люди, которых он пытается поймать, он не бродил бы по округе в поисках информации. Он может лишь подозревать их, не более. А может, они вообще вне подозрений, а его привела сюда убежденность, что сокровище спрятано где-то неподалеку. Разумеется, он был бы счастлив поскорее его найти, но если я хоть что-то понимаю, ему этого недостаточно. Чтобы успешно выполнить свою задачу, он должен также обнаружить воров. Бог ты мой, Баб, на этой переправе застрелили двух стражников. Затем они пырнули ножом и оставили гнить в пещере привратника. Ну и не забудь о покушении на самого Стогамбера!

– Да, и одного из этих негодяев ты намерен выгородить! – воскликнул Баббакомб.

– Ну да, – признал Джон, – я должен это сделать ради… ради других, совершенно невинных людей, которые не заслуживают того, чтобы их уважаемое имя оказалось навеки запятнанным. В противном случае я ни за что не взялся бы выгораживать его. Бог мой, я просто передал бы Генри в руки Стогамбера и порадовался бы за избавленный от очередного мерзавца мир. Хотя я очень сомневаюсь, что он играл в этом деле сколько-нибудь значимую роль! Уверен, он понятия не имел о смерти Брина, пока не нашел в пещере его тело. И я готов поставить все свое имущество на то, что стражников застрелил Коут или этот его негодяй слуга, если, разумеется, он вообще слуга. Роль Генри во всем дельце была весьма ограниченной – он должен был предоставить безопасный тайник для сундуков с деньгами, а также крышу над головой для Коута и Гуна. И к тому же эта крыша оказалась неподалеку от тайника! Поверь мне на слово, Коут ни за что не ушел бы от того места, где спрятаны деньги!

Мистер Баббакомб ощутил, что пепел с сигареты упал ему на сюртук, и осторожным щелчком сбил его на пол, тут же принявшись встревоженно разглядывать дорогую ткань. Убедившись, что сюртук не пострадал, джентльмен снова поднял глаза на друга и произнес:

– Похоже, если роль Сторневея действительно столь мала, то этот твой Коут чрезвычайно высоко оплачивает его услуги! Но неужели такой предприимчивый малый не мог найти подходящий тайник без этого трусливого проныры, который сдаст его, как только на горизонте замаячит опасность?

Джон, слегка нахмурившись, посмотрел на друга.

– Не знаю. Возможно, это не так уж легко – найти надежное место для шести сундуков с золотом! Не забывай, что им предстоит оставаться в этом тайнике на протяжении многих месяцев. Кроме того, тайник должен был находиться неподалеку от места засады – то есть достаточно близко для того, чтобы сундуки можно было перенести в него еще до рассвета! Но и не настолько близко, чтобы в силу своей очевидности быть немедленно обнаруженным. Я так полагаю, тридцать миль, отделяющие Уонсбекскую переправу от пещеры, – максимально допустимое расстояние. Я уже думал об этом. Это дикие места, Баб, и если ты взглянешь на карту, которая висит на стене в конторе, то увидишь, что от Уонсбекской переправы до пещеры можно добраться в обход всех ворот, кроме вот этих самых. И вот еще что мне пришло в голову. Вполне возможно, когда подойдет время извлечь сундуки из пещеры, Коут намерен избавиться от Сторневея точно так же, как уже избавился от Брина. Более того, я считаю, вероятность этого весьма высока. Но сейчас он не посмеет убить Генри, потому что это лишит его предлога, позволяющего задержаться в этих местах на неопределенно долгое время.

Мистер Баббакомб бросил окурок сигареты в камин.

– Что ж, если он действительно такой головорез, то смотри, чтобы первым делом он не прирезал тебя! – предостерег Баб друга.

– Уж об этом я позабочусь! Но не думаю, что он меня в чем-то подозревает. Во всяком случае, пока я вне его подозрений. Я распустил слухи о том, что я отставной солдат, а культурных словечек, которые употребляю, нахватался у офицера, при котором служил денщиком. Роуз – служанка мисс Сторневей – рассказала женщине, поддерживающей здесь чистоту и готовящей мне обед, что моя мать приходилась теткой Брину и вышла замуж за довольно состоятельного человека. Возможно, Коут и в самом деле считает меня кузеном Брина, хотя я в это не верю. Скорее всего, он просто пока не успел разобраться, кто же я такой! Это не означает, что убить меня ему труднее, чем Брина! Но в этой голове, Баб, имеются еще кое-какие мыслишки! Один из троих сообщников опознал в Стогамбере раннера. Думаю, это был Гун, потому что от него избавились очень быстро, что также говорит само за себя! Видишь ли, мне кажется, ни Коут, ни Сторневей совершенно не опасаются того, что их узнают представители закона. В противном случае они не жили бы в поместье на виду у всех. То, что Гун известен Стогамберу, – это, разумеется, крупное невезение. Но еще хуже было бы, если б он его узнал. Однако шпик и сам этого не ожидал, потому что спокойно разгуливал по окрестностям под предлогом поиска дома для клиента. Он не делал бы этого, если бы знал, что в деле замешан взломщик, которому известно его лицо. И если бы не Черк, Стогамбер разделил бы участь Брина и присоединился к нему в пещере. Но Черк прогнал его обидчиков, а поскольку их лица были обмотаны шарфами, он может лишь подозревать Коута и Гуна. Однако Коуту известно, что он раннер, а кто предупрежден, Баб, тот вооружен!

– Его отзовут на Бау-стрит и вместо него пришлют другого!