Изверг, схвативший Сару, теперь отпустил хватку, взгромоздился на нее и начал раздвигать ей ноги. Несчастная плакала и сопротивлялась, как могла. Никогда в жизни мне не забыть выражение упорной ненависти на юном личике и поток горьких слез, струящихся по щекам. В этот момент я поняла, что, по всей видимости, она подверглась такой же муке еще совсем ребенком в чудовищном приюте, где росла, и что добровольная немота была ее единственной формой борьбы, своего рода ответом на жестокость этого мира. Прижатая к земле одним из дикарей и не в силах помешать ужасному преступлению, я только плакала, умоляла и молилась, молилась Господу…

Я не видела, откуда взялся нож. Позже одни говорили, что Сара вынула нож из-за пояса индейца, другие – что она прятала его всю дорогу под одеждой. Так или иначе, я вдруг увидела блеснувшую в ее руке сталь, и вдруг она всадила клинок прямо в шею насильнику. Он издал удивленный булькающий возглас, вцепился в рукоятку ножа, вытащил его, и тогда из раны мощным фонтаном хлынула кровь. Но из последних сил, перед тем как истечь кровью и рухнуть замертво на Сару, индеец резко провел ножом по шее бедняжки, и жизнь покинула ее в тот же миг.

* * *

Но вот наступила темнота, и мы сидим тесной кучкой в одном из примитивных шалашей, стараясь утешить друг дружку, тихо рыдая и шепчась. Группа молодых индейцев сторожит наше убежище, но они даже не стали связывать нам руки, поскольку мы совсем обессилели. После убийства Сары дикари насильничали над каждой из нас по очереди… Нам пришлось молча переносить их звериное, безжалостное желание… Мне лишь удалось уберечь Милую Походку от сей участи, предложив себя им на потеху снова… И вот теперь, достав свою тетрадь, я сижу и пишу в отчаянии эти строки, возможно, последние в моей жизни…

– Зачем ты продолжаешь вести дневник, Мэй? – минуту назад спросила Марта слабым, безвольным голоском. – Какая теперь разница?..

– Не знаю, Марта. Может быть, просто, чтобы я, чтобы все мы остались в живых.

Хелен Флайт невесело хохотнула.

– А я понимаю тебя. Твое перо – словно волшебное снадобье, и, пока оно есть у тебя, ты можешь переноситься в иной мир и продолжать жить. Ведь, несмотря ни на что, мы остались в живых… О Боже, все – кроме нашей милой Сары…

Все мы смотрим на тело нашей девочки, уже остывшее, костенеющее у задней стенки шалаша.

– А мне и не хочется жить, – замечает Марта. – Возможно, Саре повезло больше нас. Уверена, смерть была бы лучшим исходом после всего, что приключилось. И того, что ждет впереди.

– Ай, да хватит ныть, Марта! – сказала Мегги. – У нас со Сьюзи будут малыши, и мы планируем дожить до этого момента, а, сестренка?

– А то! – отвечала Сьюзи. – Мы станем мамашами, как пить дать. Наши супружники придут за нами, я не сомневаюсь.

– Да я сама так думаю, – сказала Хелен. – Выше нос, Марта! С нами поступили отвратительно, ужасно, но наши мужья не позволят кроу просто взять и отнять у них женушек. В конце концов, твой муж, Колтун-на-Голове, – глава Бешеных собак, а муж Мэй, Маленький Волк, – вождь воинов-Лосей, а мой мистер Боров – помощник вождя и вообще парень не промах, вот-те крест. Помяните мое слово – наши благоверные уже отправились на поиски. Они ворвутся сюда в любой момент и покажут этим нелюдям, почем фунт лиха!

Отважная Гретхен, все еще очень слабая после чудовищного удара по голове (бандиты сжалились и не надругались над ней), вдруг с трудом подняла голову и произнесла:

– Таа, и не забут-те о моем тт-рагоценном Дуралее. Он прит-ти за мной. Я т-точно знать!

Нам не дозволили разжечь огонь, поэтому мы сбиваемся в кружок еще теснее, согревая друг друга телами, насколько хватает наших ничтожных сил…

Хвала Господу! Хелен оказалась права – мы спасены и находимся в полной безопасности, и все благодаря нашим соплеменникам! А наши похитители – воры, убийцы, насильники, мучители – все убиты. Воины-шайенны убили даже нескольких юношей-кроу – и мне жаль их, ведь это были почти дети, хотя, сдается мне, некоторым из них удалось ускользнуть в суматохе…

Атака началась на рассвете, когда истекли самые черные сутки нашей жизни. По всей видимости, сначала они тихо убрали стражников, потому что остальные безмятежно спали в своих шалашах, не ожидая нападения наших отважных спасителей. Большинство кроу и выбраться из шалашей не успели, как были брошены на землю, и лишь удивленно мычали, пока наши с леденящим душу кличем расправлялись с обидчиками. Возглавлял отряд шайеннов лично мой муж, Маленький Волк, и в бою казался воплощенным Богом возмездия, разъяренным хищником, медведем, бесстрашным и безжалостным. С щитом и копьем наперевес он крушил врагов подобно высшему существу. В эти минуты он был для меня истинным Рыцарем в сияющих доспехах!

Мы, женщины сбились все вместе внутри нашего шалаша, но могли прекрасно видеть кровавую расправу через открытый вход. Бок о бок с мужчинами в набедренной повязке с обнаженной грудью на своей белой лошади скакала бесстрашная Фими. Могу себе представить, как кроу буквально сковал ужас при виде нашей разъяренной воительницы, с воплем налетающей на них, подобно древней богине, которая то достает из колчана стрелу, поражающую врага в самое сердце, то, издав оглушительный крик, усмиряет другого булавой. Боже правый, вот это зрелище!..

Все мужья прискакали выручать своих белых жен, точно как предсказала Хелен – да, все, даже Дуралей, который нарядился в боевую рубаху с изысканнейшей вышивкой, но, как я подозреваю, старался держаться в задних рядах боевого отряда, а когда всё было кончено, он вышел на авансцену и нанес несколько ударов уже мертвым и потому безвредным врагам.

Первым в нашу хижину ворвался молоденький воин, Желтый Волк, и, когда он увидел бездыханное и уже остывшее тело жены, то окрестный лес огласили столь безутешные стенания, каких я, пожалуй, никогда не слышала. Он кинулся к Саре и прижал ее тело к груди, а мы еще раз принялись оплакивать нашу малышку и великое горе ее супруга.

Оставив вдовца наедине с его суженой, мы выбрались из шалаша, чтобы отыскать собственных мужей в этом хаосе агонии и смерти. С противников уже сняли скальпы… но врагам наносили и другие увечья… Вся картина казалась невсамделишной, каким-то сном – я вроде как была там, но в то же время где-то далеко… Что ж, надо признать, все мы тоже превратились в дикарей, словно «крещеные» вместе в этой кровавой бане… ибо мы испытывали удовольствие, видя мучения и предсмертные муки наших похитителей, и уже никогда не станем такими, как прежде… Мы почувствовали, как в наших сердцах проснулся зверь, ощутили безумную радость кровавой мести… Мы танцевали на скальпах наших врагов… Господи, помилуй нас за то, что натворили мы…

Хотя у шайеннов не принято выказывать на людях супружескую любовь, но сестры Келли, увидав своих мужей-близнецов, кинулись к ним, фуриями взобрались к ним прямо в седла и принялись целовать-миловать, обвив ногами их талии и крепко обняв за плечи.

– Благослови вас Бог, золотые вы наши! Благослови вас Бог! Мы знали, что вы примчитесь за нами. Что вы спасете своих милых женушек!