Однажды мы заметили, что Черные горы виднеются лишь слабым контуром на горизонте с восточной стороны, а уже на следующий день мы приблизились настолько, что отчетливо видели их покрытые соснами склоны; оставляя их слева, мы продолжаем движение на юг по самой границе прерий.

Сегодня с гор, преградив нам путь, спустилась военная экспедиция оглала-сиу. К счастью, эти индейцы – союзники шайеннов, а у членов экспедиции даже нашлись родственники среди нашей группы. Но, несмотря на то, что они признали в нас дружественное племя, все же воины устроили грандиозный «парад» – я полагаю, чтобы произвести на нас впечатление; и им это, без сомнения, удалось: всадники с лицами, разрисованными как у демонов, в торжественном военном облачении с изысканным орнаментом и вышивкой из бисера, с яростными воплями нахлестывающие лошадей – мне никогда не приходилось видеть ничего более устрашающего.

Я вообще пришла к заключению, что индейцы – неисправимые франты и посвящают массу времени своему внешнему виду, в особенности когда дело касается подготовки к войне. Старый врачеватель, Белый Бык, однажды объяснил Хелен, что истинный воин должен выглядеть на поле брани безупречно – на случай, если ему суждено погибнуть в бою. Ибо ни один воин не желает предстать в неподобающем виде перед своим Создателем – Великим Целителем[9].

«Ты понимаешь, Мэй, – с восторгом говорила мне Хелен, – это же воплощенная мечта художника! Ты наряжаешь воина не только для надежной защиты в битве, но и для того, чтобы он произвел наилучшее впечатление на Создателя! А скажи на милость, разве это не исполнение самых дерзких надежд – знать, что твоя работа точно попадет на суд самого Господа в царствии небесном?..»

Думаю, не стоит уточнять, что Хелен, хотя она упорно называет себя англиканкой, не более религиозна, чем я.

Несмотря на частые перекрестные браки между сиу и шайеннами, Маленький Волк не говорит на их языке и вообще не слишком их жалует. Он считает женщин сиу не достойными уважения. Право слово, мой муж – настоящий патриот своего племени и старается ограждать и себя, и свою семью от каких-либо союзов почти так же ревностно, как и от сношений с белыми.

Вернусь к описанию этой нежданной встречи. После того как воины сиу – числом около тридцати – закончили демонстрировать нам свое конное искусство и воинскую доблесть, Маленький Волк быстро подошел к ним и заговорил на языке жестов с предводителем воинов – богатырского вида парнем, если не ошибаюсь, по имени Скала.

Но, разумеется, прежде чем оба вождя могли приступить к обсуждению важных вопросов, нужно было пригласить весь отряд сиу разделить с нами трапезу и раскурить трубки. Если бы приглашения не последовало, нас сочли бы невежами. Несколько семей шайеннов позвали «друзей» к себе в вигвамы, и после обеда в вигваме-лазарете собрался Общий Совет. После завершения всех формальностей и разжигания церемониальной трубки вождь сиу Скала, общаясь через шайеннского переводчика, наконец раскрыл нам цель своей военной экспедиции: устроить череду налетов на белых золотоискателей и колонистов, которые заселили Черные холмы.

После этого Скала спросил Маленького Волка, будут ли шайенны воевать в союзе с сиу против белых, ведь Черные холмы, напомнил вождь сиу, принадлежали обоим племенам и были дарованы им «навсегда» в результате последних великих переговоров.

Маленький Волк вежливо выслушал эту просьбу и отвечал так: он прекрасно знает условия последнего уговора. Но ведь вождь и сам прекрасно видит – мы идем небольшой группой, женщин и детей в которой гораздо больше, чем воинов, и направляемся мы сейчас к Форту-Ларами, чтобы торговать с белыми, а вовсе не воевать с поселенцами.

«Возможно, шайенны не желают воевать с белыми, потому что их солдаты дали вам этих бледных женщин, – отвечал Скала, небрежно махнув рукой в нашу сторону. – Возможно, белые жены сделали вас слишком мягкими и вы просто боитесь сражаться». Услышав нескрываемо дерзкое слово, воины сиу стали оскорбительно посмеиваться.

Лицо моего мужа потемнело, и я увидела, как заходила его нижняя челюсть – верный признак, что он еле сдерживает гнев. «Сиу прекрасно известно, что мы умеем воевать, – отвечал он. – Мы гордо заявляем, что шайенны – лучшие воины на Великих равнинах. А сиу сказали глупую вещь, что мы боимся. Наша экспедиция – не военная, но торговая. Я всё сказал. И больше не буду обсуждать это».

С этими словами Маленький Волк поднялся и покинул лазарет. Я сопровождала его до нашего вигвама. На следующий день сиу удалились.

Вчера мы дошли до Форта-Ларами. Здесь, у порога цивилизации, меня обуревают более чем смешанные чувства… Каждой из нас придется неизбежно совершить внутренний выбор, к какому же из двух миров мы теперь принадлежим… Возможно, ни к одному.

Мы ставим лагерь как можно дальше от мест, где обретаются так называемые «индейцы-при-форте», чей облик и поведение, после нескольких месяцев жизни среди шайеннов, шокируют нас еще больше, чем раньше. Что тут скажешь: очевидно, знакомство с нашей, европейской, цивилизацией привело эти заблудшие души лишь к разрушению личности и несчастью. Но вскоре кучка этих людей, все оборванные, тощие, пришли попрошайничать к нашему лагерю.

Устроив место стоянки, наша торговая делегация во главе с самим Маленьким Волком отправилась в форт, чтобы выполнить миссию, ради которой мы сюда прибыли; они вели лошадей, под завязку груженных шкурами. Некоторые белые жены захотели сопровождать своих мужей, но большинство внезапно застыдились при мысли, что придется показаться на глаза «цивилизованным людям» после долгого пребывания в диких прериях.

Оглядываясь на сутки назад – и уже представляя последствия принятого решения, я-то сама признаю, что с моей стороны настойчивое желание пойти в форт вместе с мужем было импульсивным и опрометчивым. Мне так не терпелось хоть краешком глаза поглядеть на мою прежнюю жизнь, что я и не подумала о том, какими мы предстанем перед «белыми господами». Кроме того, полагаю, что в глубине души я надеялась если не увидеть Джона Бёрка, то хотя бы услышать последние новости о нем.

Фими с Хелен тоже, как и я, поддавшись легкомысленному порыву, решили пойти в торговое агентство, и сестры Келли тоже – чью авантюрную натуру не способны изменить никакие обстоятельства. Хелен и сестрички за это время прямо-таки разбогатели по индейским меркам: сестрички благодаря нелегальным доходам от своей «империи» азартных игр, а Хелен как успешная и востребованная художница. Она рассчитывала выгодно сбыть свои произведения взамен на порох и дробь для ружья, а заодно пополнить свой запас рисовальных принадлежностей и приобрести кое-какие «радости цивилизации».

«И еще я должна отправить письмо моей драгоценной миссис Холл!» – восклицала она в небывалом оживлении. Я тоже написала письмо своим родным, хотя была почти уверена, что военные запретят нам любые контакты с миром нашего прошлого.