– Скорее между, – сказал Стивенс. – В связи с отсутствием в черепе мозга сопротивления там никакого.

– Смешно, – сказал Орлов. – И костюмы у вас, как у клоунов. А вам в таком виде на людях показаться не слабо?

– Скоро люди будут завидовать нашему виду и горько сожалеть, что не придали себе такой же, – сказал Клозе. – Пойди и оденься так же. Это приказ.

– Обалдеть, – сказал Орлов.

– Бегом, – сказал Клозе.

– Как, по-твоему, мы не переусердствовали? – спросил Орлов спустя сорок минут. – Мне уже жарко.

Они сидели в комнате Клозе, от которой до взлетной площадки было всего двести метров. В летных комбинезонах и с двумя карабинами на троих. При этом Клозе и Стивенс чувствовали, что все сделали правильно, а Орлов чувствовал себя идиотом.

– Я чувствую себя идиотом, – заметил Орлов.

– Живой идиот лучше мертвого гения, – сказал Клозе. – По крайней мере, если рассматривать эту ситуацию с персональной точки зрения этого идиота. Я никогда не был мертвым гением, но быть живым идиотом мне нравится.

– Так всегда рассуждает посредственность, – парировал Орлов.

– А у нашего мальчика режутся зубки, – заметил Стивенс. – Еще немного, и он научится кусаться.

– Это хорошо, – сказал Клозе. – Для того, чтобы бегать в стае с большими собаками, нужно уметь писать на большие деревья.

– И на какое самое большое дерево ты когда-либо пописал, командир? – спросил Орлов.

– На баобаб.

– Может, мы на самом деле немного погорячились? – спросил Стивенс еще через двадцать минут. – Сидеть в летных комбинезонах в комнате в такой хороший день – не самое лучшее времяпрепровождение. А вдруг ничего не будет до самого вечера? Или вообще ничего не будет.

– Тарги не упустят такой возможности, – сказал Клозе.

– Ты больной, командир, – сказал Орлов.

– Зато эскадрилья у меня офигительно здоровая, – сказал Клозе. – Я побывал уже не в одной переделке, часто мне приходилось туго. Но я до сих пор жив. Советую вам последовать моему примеру.

– Следуя твоему примеру, мы все окажемся в психушке, – сказал Орлов.

Боевая тревога была объявлена только через сорок минут.

Воздух над базой кишел сферическими кораблями таргов. Большими кораблями, из которых на поверхности планеты сыпались шарики поменьше.

– Слишком большие они для бомб, – заметил Орлов.

– Да и идут слишком кучно, – сказал Стивенс. – Малая зона поражения.

– Дамы и господа! – объявил Клозе. – Впервые в этой войне и только на нашей планете! Представляю вам эксклюзивное шоу проездом из другой галактики к Земле. Вашему вниманию представляется великий, ужасный и неповторимый десант таргов!

Клозе стоял у окна и смотрел вверх, высматривая просветы между десантными транспортами Чужих. Над транспортами барражировали истребители, прикрывая высадку наземных войск сверху.

– Объявлена срочная эвакуация базы! Персоналу собраться на посадочной площадке девять и держать оборону до прибытия транспорта. Всем пилотам подняться в воздух и осуществлять прикрытие сверху!

– А чего мы стоим? – поинтересовался Орлов.

– Изучаем диспозицию, – сказал Клозе. – Спасательный транспорт сюда не пробьется.

– Им лететь-то всего двадцать километров, – сказал Стивенс. Тяжелые суда размещались на соседней базе.

– Ты думаешь, там сейчас лучше, чем здесь? – спросил Клозе. – Ладно, пошли. Я спереди, ты сзади. Орлов, ты – между нами.

– Почему это я посередине?

– Потому, что у тебя винтовки нет.

У Бо Вайсберга было разрешение входить к императору без доклада, и он воспользовался этим правом сразу же после утреннего заседания военного комитета, на котором обсуждались проблемы формирования Четвертого флота. Юлий как раз читал докладную министра военной промышленности.

– Сахара атакована, сир! – выпалил Бо с порога.

– Мне не доложили, – сказал Юлий. – Откуда вы знаете? Вы уверены?

– Она только что атакована! Вам просто не успели сообщить! Они пришли через Нуль-Т!

– Много?

– Около пятисот возмущений! Крупных возмущений!

– Дерьмово, – констатировал Юлий. – Похоже, что Сахару мы потеряли.

Двери, неплотно закрытые Бо, распахнулись еще раз и явили пред императорские очи адмирала Круза.

– Плохие новости с Сахары, сир, – доложил адмирал. – Мы только что получили сообщение по гиперсвязи, что тарги атаковали крупными силами и высаживают десант.

– Я уже в курсе, – мрачно сказал Юлий. – Наука на этот раз опередила флот.

Адмирал Круз посмотрел на Бо, соотнес его присутствие здесь со словами императора и мрачно кивнул.

– Ближайшее крупное соединение ВКС находится в двух днях пути от Сахары, – сказал адмирал Круз. – Я готов отдать приказ о передислокации…

– Но смысла в этом не видите, – продолжил его мысль Юлий. – Потому что через два дня спасать там будет уже некого, а для серьезного боя с таргами сил этого соединения все равно не хватит.

– Именно так, сир.

– По последним данным, на Сахаре проживает около пятидесяти тысяч местных жителей и расквартировано сто тринадцать тысяч имперских военных.

– Да, сир. Это большая потеря для Империи, но…

– Я мог бы сейчас напомнить вам, что был прав, когда говорил о скорой эвакуации, – сказал Юлий. – И я это только что сделал. Мы потеряли кучу народа, адмирал. Мы с вами потеряли. Их смерти на нашей совести.

– Это война, – сказал адмирал. – На войне потери неизбежны.

– Уйдите, адмирал, – сказал Юлий. – Раз мы все равно ничего не можем сделать, то видеть я вас не хочу.

На момент атаки таргов у Империи был только один корабль на орбите Сахары – дредноут «Октавиан Август». Его командир был человеком рассудительным, и когда он увидел, как в верхних разреженных слоях атмосферы планеты возникают сотни тяжелых кораблей таргов, а со стороны Солнца на его собственный дредноут заходит десяток вражеских линкоров, он решил не принимать бой. Шансы, что кто-то умудрится взлететь с планеты и пробиться в открытый космос, были мизерно малы, и ждать не имело смысла.

Капитан отдал приказ о полной тяге, и, едва набрав требуемую скорость, дредноут совершил прыжок и ушел через гипер.

Десантники таргов оказались еще одним видом существ, не напоминавшим ранее известные людям особи. Казалось, эти твари выведены специально для ближнего боя. Больше всего они напоминали один из самых страшных кошмаров человечества – огромных пауков. Только ног у них было десять, а не восемь.