– За таргов я не волновалась. Больно они противные.

– Бедные тарги, – вздохнул Клозе. – И Клозе их уничтожает, и даже Изабелла им не сочувствует.

– Ты уже знаешь новости?

– О Нуль-Т? Конечно, знаю. Все только об этом и говорят.

– Нуль-Т дает им колоссальное преимущество.

– Не такое уж и колоссальное – Клозе-то все равно против них.

– Тебя это ничуть не беспокоит?

– Меня беспокоит только то, что моя девушка постоянно разговаривает о таргах, вместо того чтобы просто любить меня после моего столь длительного отсутствия.

– А ты уже готов для второго захода?

– Я – истребитель, – гордо заявил Клозе. – У нас перерыв между первым и вторым заходами не более нескольких секунд.

– Тогда ты уже заждался.

– Вот именно. Перейдем к делу.

– Постой-ка, красавчик. Если ты – пилот-истребитель и делаешь заходы, то кто же тогда я? Мишень?

– Самая прекрасная мишень из всех, что у меня были. Я готов заходить на тебя бесконечно.

– По-моему, ты хвастаешь.

– Посмотрим, что ты скажешь утром.

– Завтра утром?

– Необязательно завтра.

Они встретились в небольшом открытом кафе на набережной. Изабелла шла с работы, а Клозе – из штаба округа, куда его пригласили явиться не позднее полудня. Он задержался всего на пару часов.

Ха! Ему даже ничего не сказали по поводу опоздания. Иногда быть героем приятно.

– Получил новое назначение?

– Частично, – сказал Клозе. – Я вернусь в свою эскадрилью.

– Тогда почему же «частично»?

– Нашу эскадрилью переводят, – мрачно сказал Клозе. – В самое отвратительное место, в котором мне когда-либо доводилось служить.

– Неужели?

– Именно. Меня опять хотят засунуть на Сахару.

– Я слышала, что там есть болота.

– Там ничего нет, кроме болот. До приличного борделя топать не меньше пятисот километров.

– Трудности закаляют характер.

– Вне всякого сомнения, человек, придумавший эту фразу, не вставал с кровати ранее полудня и не зарабатывал себе на жизнь тяжелым физическим трудом.

– Ты тоже не зарабатываешь на жизнь тяжелым физическим трудом.

– Точно. Я только делаю трупы. Оттаскивают их другие.

В городе было много бледных, незагорелых детей с серьезными лицами и печальными глазами. Они передвигались по улицам группами во главе с улыбчивыми смуглыми женщинами из местных.

Беженцев со Сноубола разместили на ближайшей планете, которой оказался Эдем. Каждый город принял порцию вынужденных переселенцев.

Ныне Сноубол, а также родители этих детей были мертвы.

При взгляде на молчаливых детей у прожженного циника Клозе сжималось сердце. Он хотел бы сделать дл них что-то хорошее, но не знал, что именно.

– Мало нам таргов, так еще и собственные звезды пошли в разнос, – сказала Изабелла, словно угадав его мысли.

– Руководство ВКС разослало по всем базам и боевым соединениям приказ тщательно следить за пространством, прилегающим к светилам, – сообщил Клозе. – На предмет наличия в означенном пространстве кораблей противника. Понимаешь, что это значит?

– Что?

– Что Зимняя Звезда не сама пошла в разнос. – А я оказался прав, подумал Клозе. Но в данном случае предпочел бы ошибиться. – Это пока еще секретная информация, которую не сообщают гражданским, но похоже, что Сноубол пал жертвой диверсии. По крайней мере, так предполагает флотское начальство.

– Это невероятно.

– Всего лишь труднопредставимо.

– Как можно воевать с расой, способной на подобное?

– Полагаю, как и с любой другой расой. Находишь врага, направляешь на него пушку и палишь. А он палит в тебя. У кого первым кончатся снаряды, тот и проиграл!

– Тебе бы все время шутить.

– Эта война с самого начала никому не казалась легкой прогулкой, – сказал Клозе. – Войны никогда не бывают легкими. Мы раздолбали первую волну без особых проблем, и это меня сразу насторожило. Я не верю в легкие победы и всегда жду от них подвоха. Но теперь я спокоен.

– Ты спокоен? Они уничтожили планету, а ты спокоен?

– Неприятные сюрпризы случаются, – сказал Клозе. – Чем раньше такое происходит на войне, тем лучше. Больше времени на осмысление и подготовку. Было бы гораздо хуже, если бы мы сейчас расслабились и пропустили бы более сокрушительный удар. Я сочувствую жителям Сноубола, но его потеря – не нокаут для человечества.

– А если завтра они взорвут Солнце?

– Не взорвут, – сказал Клозе. – Ставлю тысячу золотых имперских рублей против использованного клочка туалетной бумаги, что не взорвут.

– Почему ты так в этом уверен?

– Если бы они могли, то уже бы взорвали.

К столику подошел официант. Изабелла заказала себе вина, Клозе, как обычно, коньяк.

– Когда ты улетаешь?

– Послезавтра.

– Так скоро?

– Посмотри на это с хорошей стороны. У нас есть еще два дня, и за это время я точно не успею тебе надоесть.

– Пожалуй, это верно.

– Возьми отгул, – сказал Клозе.

– Не могу. Мы завалены работой.

– Винсент дал бы тебе отгул.

– Мне как-то неловко обращаться с просьбой об отгуле к директору УИБ. Да и связь с Землей влетит в копеечку.

– Может, попросить императора? Мне он вряд ли откажет.

– Даже думать не смей. Как я после такого на работу ходить буду?

– С гордостью за то, что у твоего парня такие знакомые.

– Мне хватает гордости за то, что ты мой парень.

– Польщен, мадемуазель.

– Я часто не могу понять, шутишь ты или нет.

– Это хорошо. Это прибавляет моему имиджу таинственного ореола. В каждом мужчине должна быть своя загадка.

– Так говорят о женщинах.

– И что из этого? У вас монополия на загадочность? Я что-то нигде не видел соответствующего патента.

– Трепач.

– И это еще не худшая из моих способностей. Кстати, о моем отлете. Я хотел бы получить от тебя что-нибудь на память. Ну, знаешь, чтобы вспоминать о тебе долгими дождливыми вечерами.

– Как насчет горячего поцелуя?

– Поцелуй подразумевался сам по себе, но я вел речь о чем-то более вещественном. О какой-нибудь памятной штучке.