– Есть, сэр.

– Не передумаешь?

– Я по натуре одиночка. И сам люблю рулить. Вы же меня за джойстики не пустите?

– Не лучший момент проявлять свои принципы, – заметил Клозе. – Но ты прав, за джойстики я тебя не пущу. Видишь ли, я тоже люблю рулить.

– Сэр… Вообще-то я восхищен вами. Если мы выживем, это будет исключительно ваша заслуга.

– Хватит трепаться, – сказал Клозе. – Иди на корабль. Доберешься до орбиты, меня не жди. Курс… сам решишь. Ты знаешь, с какой стороны наши.

– Да, сэр.

– Удачи.

– И вам.

Крейсер назывался «Скользящий». Клозе надеялся, это символ того, что им удастся ускользнуть.

Бигмен проследил, чтобы пассажиры разместились со всей возможной безопасностью, и присоединился к Клозе в пилотской кабине.

– Летаешь ты неплохо, – сказал Клозе. – Иначе бы тебя здесь просто не было. Но на этот раз поведу я. Без обид?

– Какие обиды? Я – не «Омега», полковник. Я на этих штуковинах сроду не летал.

– Стрелять хоть умеешь?

– Умею.

– Отлично. Ты обо мне слышал, Бигмен?

– Полковник Клозе, о вас все слышали. Все пилоты уж точно. Вы – легенда.

– Хотелось бы остаться легендой при жизни, – сказал Клозе. – Итак, ты обо мне слышал. Верь мне. Делай все, что я тебе говорю, и мы выберемся.

– Умереть в вашей компании – честь для меня, как и для любого другого пилота наших доблестных ВКС.

– Не язви, а то на самом деле умрешь, – сказал Клозе. – Возьми на себя главный калибр и пали строго по курсу, расчищай дорогу. По сторонам не смотри, укачает. – Клозе включил общую связь. – Стилсон?

– Все еще здесь.

– Я стартую.

Интересно, подумал Клозе в последнюю секунду перед стартом, если я выберусь на орбиту и уйду в гипер, передатчик-то они мне все-таки выбьют? Исключительно следуя традиции?

Бо Вайсберг убрел обдумывать задание императора, оставив Юлия в одиночестве. Пару раз заходила Пенелопа и молча меняла Юлию полную пепельницу на пустую или приносила кофе с бутербродами. Кофе Юлий пил, а бутерброды оставались нетронутыми. Потом пришел Круз с какой-то мелочью, и Юлий на него наорал. Не потому, что с мелочью приперся, сейчас каждая мелочь важна, а просто потому, что император сорвался.

Юлий опять плохо спал. Оставшись в одиночестве в своей спальне, он плакал ночами. От злости, от досады на самого себя и от несправедливости, с которой судьба обрушилась на человечество.

Он чувствовал, что еще совсем немного, и он просто свихнется. Слетит с катушек и расстанется со своей крышей. Управление Империей наверняка не было сахаром и в мирные времена, но их Юлий просто не застал.

Сейчас жизнь казалась Юлию адом.

Но мысль о самоубийстве, которой он тешил себя на Сахаре, ни разу не пришла ему в голову здесь, на Земле, император не имеет права на слабости, которые может позволить себе простой капитан.

Хотя папа с Красновым крупно лажанулись. Ни хрена я эту войну не выиграю, подумал Юлий. И Виктор бы ее не выиграл, и Краснов, и никто другой.

Таргов невозможно победить.

Новостей с Сахары не было. Это объяснялось тем фактом, что Сахара больше не входила в состав Империи. Теперь эта планета принадлежала Чужим.

Люк, закрывавший пусковую шахту, Бигмен вышиб одним выстрелом главного калибра, и крейсер свечой ринулся в небо.

Это было самоубийство, один из многих абсолютно безумных маневров, которые пытался совершить в своей жизни Клозе. Крейсер легко мог протаранить легкий истребитель таргов, но при встрече с десантным транспортом последствия были бы одинаково фатальными для обоих судов.

От одного транспорта Клозе увернулся, едва не скрежетнув бортом о борт. Второй Бигмен успел расстрелять, и «Скользящий» промчался сквозь облако обломков. За ними тут же увязалось несколько истребителей, на которые Клозе просто не обращал внимания. Сбитый истребителем крейсер – это чудо, хотя, правда, одно такое чудо на Сахаре уже произошло.

Верхние слои атмосферы они прошли беспроблемно, на орбите их ждали два крейсера таргов.

Клозе решил не связываться, обошел их по широкой дуге и дал полную мощность на двигатели. Тарги попытались сесть ему на хвост. Стрелять по ним было некому, так как Бигмен не успел бы добраться до кормовых батарей, а потому существовал только один способ от них избавиться.

Гипер. Гипер, и как можно быстрее.

Клозе не стал возиться с расчетами, пожелал себе не врезаться на выходе в какую-нибудь звезду и совершил еще один самоубийственный маневр, включив гипердрайв, даже примерно не рассчитав точки выхода.

Впрочем, прыжок был коротким, только чтобы избавиться от преследования, и Клозе надеялся, что пронесет.

И пронесло.

Сегодня судьба явно к нему благоволила. В «Скользящий» ни разу серьезно не попали. Даже передатчик работал, и все системы были в норме.

Клозе включил внутреннюю связь и обратился к пассажирам:

– Командир имперского крейсера «Скользящий», легендарный космический волк барон Клозе имеет честь сообщить всем людям, находящимся на борту корабля, что у них только что состоялся второй день рождения, каковой они обязаны отмечать каждый год до конца своей жизни, – сказал он. – Ибо вы, сидевшие в шахтах и ждавшие неожиданного спасения, дождались его в лице легендарного барона Клозе, о котором я вам уже говорил! В ближайшее время корабль совершит еще один гиперпрыжок, поэтому оставайтесь на местах и не бродите по коридорам во избежание… чего-нибудь. Благодарности от народа, если вы не возражаете, я приму позже.

Он выключил связь и посмотрел на Бигмена.

– Такое я проделываю походя, – объяснил Клозе.

– Я раньше думал, что я пилот, – сказал Бигмен. – И только сегодня понял, как я был неправ.

Стилсон на быстром курьерском корабле до орбиты так и не добрался.

Лейтенант Орлов обнаружил, что жив, и несказанно этому факту удивился.

Он помнил все, что произошло в последние минуты перед тем, как он потерял сознание. Взлет, выход на орбиту, безумный прорыв к космодрому, воздушный бой, который он проиграл, взрыв его собственного истребителя…

Он успел катапультироваться на голом, отработанном годами рефлексе и только потом подумал, где ему теперь приземляться. Внизу были только тарги.

Он плюхнулся в болото очень неудачно и потратил почти минуту на то, чтобы выбраться из трясины. Когда он наполовину дополз, наполовину доплыл до твердой земли, пауки из десанта Чужих добрались до места его падения. Он попытался расстрелять их из «офицерского сорокового», но пистолетными пулями причинить этим тварям хоть какой-то урон было невозможно. А потом один из пауков вонзил ему в ногу свою переднюю конечность – и имперский офицер отключился.