Предложенный Агатой путь оказался ухабистым, но обладал тем достоинством, что вел вдоль склона, по руслу пересохшего ручья. Через десять миль после старой шахты Милли выехала на прямую как стрела дорогу, ведшую по плато к Санта-Фе. Вдали уже виднелся город: Агате он показался больше того, который остался у нее в памяти.

– О чем вы думаете? – спросила Милли.

– О течении времени, – ответила Агата.

– Главное, не слишком старейте, а то окажетесь мне не по карману.

Агата обожгла Милли взглядом, но та уже отвлеклась на свой мобильный телефон, без конца подававший сигналы.

– Связь восстановилась, – сказала она. – Похоже, меня давно разыскивают.

Она выгнулась в кресле, чтобы вытащить из кармана телефон. Машину повело вправо, колеса чиркнули по обочине. Агата вырвала телефон у нее из рук.

– Будь добра, смотри вперед. Как пользоваться этой штуковиной?

– Прикоснитесь пальцем к конвертику на экране и прочтите вслух появившиеся имена.

– Джо, Фрэнк, Джо, Джо, опять Фрэнк. Три-два.

– Беспокоятся, наверное. Как только приедем, я им позвоню.

– Для обеда еще рановато. Что, если сначала побывать в доме, где ты выросла?

– Я не против, – согласилась Милли со вздохом. – Тогда получится, что я не так уж обманываю Фрэнка, к тому же это по пути.

Милли повернула на север и надолго замолчала.

Пустыня постепенно превратилась в населенную местность, саманные постройки сменились одинаковыми жилыми кварталами.

– Разве тебе не следовало свернуть влево? – спросила Агата.

– Собираетесь диктовать мне дорогу даже в моем родном городе?

– Конечно нет, – смущенно пробормотала Агата.

– В конце концов, я здесь жила, – не унималась Милли.

– Ты говорила, что вы жили в Тесукве, а это как будто на северо-западе.

– Не помню, чтобы я вам об этом говорила, хотя это так и есть.

– Говорила – не сегодня, но я хорошо это помню, я не могла этого придумать, – стояла на своем Агата. – Это же такая радость – увидеть дом своего детства! Почему ты так нервничаешь?

– Потому что нам надо ехать к границе, думать о вашем будущем, а не копаться в моем прошлом.

– Когда мы разъедемся, я буду часто тебя вспоминать. За эти несколько дней мне так и не удалось толком с тобой познакомиться, поэтому в местах, где прошло твое детство, я больше о тебе узнаю. Надеюсь, у меня будет ощущение, что мы с тобой стали настоящими сообщницами.

– Вряд ли слово «сообщницы» здесь самое подходящее, учитывая обстоятельства. Странные у вас мысли! Главное – сделать вам приятное, а еще…

– …а еще, – подхватила Агата, – мы будем лакомиться лучшими в мире такос, а потом навестим твою мать.

– После этого вы согласитесь, чтобы я отвезла вас к мексиканской границе?

– Там видно будет, – отрезала Агата.

Милли съехала на грунтовую дорогу, тянувшуюся к вершине холма. Внезапно она прибавила ход, заставив Агату испуганно схватиться за ручку двери.

– Что это с тобой?

– Мы почти у цели. В этом месте я всегда прибавляла газу и поднимала столб пыли до неба, чтобы мать увидела меня издали. Теперь это бессмысленно, но привычка есть привычка.

Агата не сводила глаз с приближавшегося домика цвета глины. Глаза ее наполнились слезами – наверняка из-за густой пыли.

Милли затормозила и вылезла из машины.

– Вы идете или нет? – обратилась она к своей пассажирке, которая сидела неподвижно и молча, сверля взглядом синюю дверь.

– Я думала, у тебя нет ключа? Может, сначала залезешь сама и отопрешь мне дверь изнутри? Я уже не в том возрасте, чтобы ползать по щелям.

Милли пожала плечами, поставила ногу на перекладину у двери, схватилась одной рукой за перекрытие, подтянулась, пошарила другой рукой за перекрытием и спрыгнула вниз.

– Вот и он! – Она гордо продемонстрировала ключ.

Но Агата по-прежнему неподвижно сидела в машине.

– В чем дело? – спросила Милли. – Вы такая бледная…

– Ничего особенного, просто устала, ты ужасно растрясла меня по дороге! Отпирай, я войду следом за тобой. Может, тебе захочется побыть дома одной хотя бы несколько секунд?

– Это вам захотелось побывать в моем доме. Я знаю его наизусть и не очень-то хочу в него лишний раз заходить. Можно уехать, никто нас не заставляет…

– Я не откажусь от стакана воды и от тени, – перебила ее Агата. – Внутри, наверное, прохладно. Эта жара совсем меня доконала. Иди первой, я соберусь с силами и тоже зайду.

– Вы меня не обманываете? Все хорошо?

– Все отлично, уверяю тебя. Уже иду!

Милли толкнула дверь и вошла в дом. Мебель и плитка на полу были покрыты слоем белой пыли. Она подошла к камину и взяла с полки фотографию в рамке. Это была она в свой двенадцатый день рождения, в обнимку с матерью, чмокавшей ее в щеку. Кто сделал снимок? Милли не могла вспомнить, как ни напрягала память. Она поставила ее на столик, оглянулась и вздрогнула: Агата наблюдала за ней с порога.

– Вы не войдете?

– Я ждала, пока ты меня пригласишь.

– Пойдемте, я налью вам воды.

Агата повиновалась.

– Можно сесть? – спросила она, берясь за один из стульев у стола.

– Даже нужно. Вы действительно неважно выглядите.

Милли открыла дверцу буфета, достала стакан и открыла кран над раковиной. Из него потекла вода цвета густой ржавчины.

– Придется немного потерпеть, – сказала она. – Не хочу вас отравить.

– Я никуда не спешу, – ответила Агата бесцветным голосом.

– Подождите, – сказала Милли, открывая другой шкаф. – Уверена, банка с сахаром до сих пор полна. Сахар ведь не портится?

– Думаю, нет.

Милли сняла с полки металлическую банку и протянула ее Агате:

– Разгрызите кусочек сахару, вам полегчает. Моя бабушка говорила, что при упадке сил это наилучшее средство.

– Поверим твоей бабушке! – И Агата со вздохом поднесла сахар ко рту.

– Вы правильно сделали, что меня заставили! Я боялась, но теперь я счастлива, что приехала. Не думала, что испытаю это чувство спустя столько лет. Я думала, что построила себе в Филадельфии новую жизнь, а оказывается, дома я себя чувствую именно здесь.

– Между этим местом и тобой есть сходство, – сказала Агата.

– Как я погляжу, мое снадобье действует: вы опять порозовели.

– Когда ты отсюда уехала?

– Вскоре после кончины бабушки. Я получила стипендию и уехала в бабушкиной машине.