Саймон замурлыкал в знак согласия, как большой ласковый кот.

— Двое сразу? — продолжала спрашивать Ариана.

— Ну да.

— А это… удобно?

— В каком смысле? — спросил Саймон.

Ариаиа никак не могла рассмотреть выражение его прищуренных глаз, но отчетливо слышала смех в его голосе.

— Ну, в смысле… В такой тесноте, — осторожно заметила она.

— Зато в тепле — как птенчики в гнездышке.

— И ты спал так?

— Конечно, нет.

Ариана вздохнула и снова прильнула к его груди.

— Когда я хочу согреться, то сплю с девицами, а не со стражниками, — вежливо пояснил Саймон.

Ариана открыла рот от удивления, и краска смущения залила ее щеки — она вдруг поняла, что ее супруг немилосердно издевается над ней.

Во всяком случае, так ей показалось.

Взглянув в ее обескураженное лицо, Саймон расхохотался: во всем, что касалось отношений между мужчиной и женщиной, Ариана была невинным ребенком.

«Но только не в том сне».

Огонь пробежал по его жилам, как только отголоски невозможного, необъяснимого сна эхом отдались в его памяти, одновременно сдерживая и разжигая его, — сдерживая, потому что во время Крестового похода он узнал, что его чувства могут стать оружием против него же.

В его снах Ариана отвечала ему взаимностью.

Но было ли это только во сне?..

Саймон не мог в этом разобраться, не мог отличить мечту от яви, и это мучило его, ибо он привык верить только в то, что можно взвесить, измерить и посчитать. Ему во что бы то ни стало нужно было знать, была ли Ариана на самом деле холодна как лед или же горяча, как в том волшебном сне.

«Нас влечет друг к другу. Я не мог ошибиться».

— Не волнуйся за свою служанку, — произнес Саймон, слегка вдыхая аромат мокрых распущенных волос Арианы. — Уж кому-кому, а ей-то уж точно не холодно.

— Но… — неуверенно начала Ариана.

— Ты слышала, чтобы она на что-нибудь жаловалась? — прервал ее Саймон.

Ариана растерянно заморгала.

— Я слышала только ее смех.

— Ну, так, значит, с ней все в порядке. В отличие от тебя Бланш не замедлила бы высказать свое неудовольствие, если бы ей было что-то не по нраву, — у нее прямо-таки королевские замашки.

— Да, это верно.

Ариана снова вздохнула и невольно еще теснее прижалась к Саймону. Последние три дня пути Бланш беспрестанно надоедала всем своими жалобами — и особенно Ариане, за которой, как подразумевалось, она должна была ухаживать.

— Как это любезно со стороны мужчин — согревать Бланш, — сказала Ариана спустя некоторое время. — Им, должно быть, очень неуютно.

Саймон удивленно хмыкнул и осторожно спросил:

— Почему это тебе пришло в голову?

— Но ведь Бланш промокла еще сильнее, чем я, — пояснила Ариана. — Ее одежду, наверное, хоть отжимай.

— Думаю, это не причинит мужчинам неудобства.

— Правда?

— Правда. Когда я видел ее, девчонка бегала в чем мать родила.

Ариана внезапно выпрямилась, едва не ударив Саймона головой под подбородок.

— И чем это ты там занимался с моей служанкой? — холодно спросила она.

Глаза ее так и метали аметистовые искры — леди была вне себя от возмущения.

Встретив ее горящий гневом взгляд, Саймон лениво усмехнулся.

— Ты что, спал с ней раньше? — продолжала допрашивать Ариана.

Он насмешливо приподнял брови.

—: Когда же, по-твоему, я должен был этим заниматься?

— Пока я была больна.

— Ошибаешься, соловушка. У меня и без того было дел по горло: обмыть тебя, натереть бальзамом, перевязать, напоить лекарством. Как, спрашивается, было мне улучить минутку, чтобы еще и флиртовать со всякими непригожими девицами?

Рот Арианы округлился от удивления.

— Непригожими? — осторожно переспросила она.

— Ну да.

— Но ведь Бланш… У нее волосы цвета меда и глаза голубые, как перья сойки, — неуверенно возразила девушка.

— А мне больше нравятся волосы темные, как полночное небо, и глаза, перед которыми меркнут даже драгоценные аметисты.

Ариана взглянула в темные глаза Саймона, в глубине которых вдруг жарко полыхнул огонь. И как это она раньше считала их суровыми и холодными?

Сейчас они казались ей прекрасными.

— Бланш тебе правда не нравится? — робко спросила Ариана. — Она… она ведь так и бегает за мужчинами.

— Как дворовая собачонка!

Ариана улыбнулась, потом вдруг засмеялась — она смеялась прямо до упаду, уткнувшись Саймону головой в плечо.

Саймон почувствовал, что напряжение и скованность покинули Ариану, и волна удовольствия затопила его душу: с тех пор как очнулась от своего заколдованного сна, девушка еще ни разу не вела себя с ним так свободно.

И надежда вновь ожила в его сердце и пробежала по его крови, как огненный поток.

Саймон осторожно передвинулся на лежанке, еще крепче прижимая к себе Ариану. Как и всегда, его тело сразу же откликнулось на ее близость, став более чувствительным и напряженным. Он вдыхал ее тонкий запах, и сердце бешено колотилось у него в груди — он был натянут, как струна арфы.

Как поведет себя Ариана, когда осознает его возбуждение? Возможно, в глубине ее сознания сохранилось смутное воспоминание о том целительном сне, и она не отшатнется от него с ледяной неприязнью.

А вдруг она найдет его тело привлекательным? Мысль об этом вызвала у Саймона волну острого желания.

— Почему ты дрожишь? Тебе холодно? — немедленно спросила его Ариана.

— Когда ты прикасаешься ко мне, я согреваюсь.

Ариана некоторое время раздумывала над его словами. Потом серьезно произнесла:

— Я не могу дотянуться до твоей спины — я даже и спереди не могу тебя всего обхватить.

— Ничего, сзади меня закрывает плащ.

— А спереди?

— Можешь растереть меня руками, если тебе это, конечно, не трудно.

Ариана вскинула было руки, чтобы начать растирать его плечи, но вдруг почувствовала, что ей неудобно это делать, сидя к нему вполоборота. Она заерзала у него на коленях, пытаясь переменить положение.

Саймон резко втянул в себя воздух, когда Ариана случайно коснулась его затвердевшей плоти.

— Мне очень жаль, но я могу дотянуться до тебя только одной рукой, — тихо проговорила она.

Рассудок твердил Саймону, что ему не следует делать то, что он намеревался сделать, но искушение было слишком велико.