Какое-то мгновение казалось, что Эрик не обратил внимания на грозный вызов в словах Саймона. Потом его черты вновь смягчились — и вот он уже снова выглядел как любезный кавалер и приятный собеседник на охоте или у домашнего очага.

— Прошу простить меня, леди Ариана, — пробормотал он смущенно. — У меня и в мыслях не было вас обидеть.

Девушка с облегчением кивнула.

— Но если вам когда-нибудь захочется вновь обрести свой чудесный дар, — ласково продолжал Эрик, — обратитесь за этим к Кассандре. Или ко мне.

Прежде чем Саймон успел возразить ему, Ариана холодно произнесла:

— Мой дар никогда больше ко мне не вернется.

Голос ее прозвучал ровно и бесстрастно — и неумолимо, как захлопнувшаяся дверь.

— Вот и хорошо, — спокойно промолвил Саймон, нарушив наступившее неуютное молчание. — Меня колдовство никогда особенно не привлекало.

— А Знание Посвященных? — осторожно спросил его Эрик. — Что ты об этом скажешь?

— Пусть хоть все обитатели Спорных Земель кинутся добывать это Знание — я буду верить только в силу своего оружия.

С этими словами Саймон стремительно вытащил из ножен боевой меч. Темное длинное лезвие мрачно блестело при свете осеннего дня.

— А, твой черный меч, — пробормотал Эрик.

Он разглядывал оружие Саймона с откровенным любопытством. Впервые он видел черный меч так близко — во время тренировочных поединков Саймон сражался другим, затупленным, оружием.

Что-то в этом мече заинтересовало Посвященного, но он тщетно силился вспомнить какое-нибудь событие, связанное с этим клинком.

Протянув руку, он наконец произнес:

— Позволь мне рассмотреть его.

Хотя Посвященный колдун порой изрядно раздражал его, Саймон все же доверял ему безоговорочно. Ловко перевернув меч, он протянул его Эрику рукоятью вперед.

На черной, как и сам клинок, рукояти не было никаких украшений. Эрик осторожно принял из рук Саймона тяжелый меч и повернул его к свету. Солнечный луч пробежал по темной гладкой поверхности металла — рукоять была заново отшлифована.

— Я полагаю, прежде рукоять украшали драгоценные камни, — произнес Эрик. — И она была инкрустирована золотом.

— Да, ты не ошибся, — кивнул Саймон.

Эрик резко поднял голову и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Наверное, это память о сражениях с сарацинами? — мягко спросил он.

— Можно сказать и так.

— Жаль. Теперь рукоять испорчена безвозвратно.

— Ты так думаешь? — отрывисто засмеялся Саймон. — Могу тебя уверить — от этого меч не стал хуже. Да и к тому же жизнь Доминика несравненно дороже, чем все бесценные самоцветы, которые я вынул из рукояти клинка.

— Выкуп? — коротко спросил Эрик.

— Да, выкуп.

— Древний сарацинский обычай!

— Такой же древний, как и предательство, — зло возразил Саймон.

Улыбка Посвященного стала жесткой, как хищный изгиб соколиного клюва.

— Предавать могут не только неверные, — резко заметил он. — Как и первородный грех, предательство свойственно всем.

Саймон недобро усмехнулся в ответ.

— Как бы там ни было, Доминика мы в конце концов освободили силой, — произнес он. — А потом сровняли дворец султана с землей.

Быстрым и точным движением Саймон вложил меч обратно в ножны.

— А вот и они, — сказал Эрик, оборачиваясь.

Эмбер и Дункан спешили к ним через каменный двор замка, чтобы пожелать доброго пути своим гостям.

Как только Дункан появился во дворе, молодой конюший вывел из-под навеса двух лошадей. Первая из них была та самая крепкая гнедая кобылка, на которой Ариана ездила во время ее пребывания в Стоунринге. Вторая, совсем молодая лошадка, обнаруживала такое же крепкое сложение и косилась на конюха живым черным глазом.

— У этой темной кобылки шаг, конечно, не быстрый, — заметил Дункан, подходя к Саймону, — но зато у нее бесстрашное сердце, которое унаследовала и ее дочь. Прими же их обеих от меня в подарок, и пусть их потомки будут твоим сыновьям верными товарищами в битвах и сражениях.

— Лорд Дункан… — начал было Саймон, но голос его внезапно пресекся. — Ты очень щедр и великодушен. Твоих подарков хватило бы, чтоб обставить целый замок, хотя у меня нет даже земли, на которой я мог бы его построить.

— Даже если бы я отдал тебе все, что имею, я бы и тогда оставался у тебя в долгу, — с жаром возразил Дункан. — Если бы ты не женился на Ариане, нас всех поглотил бы кровавый хаос и смертоносный вихрь пронесся бы по нашим землям.

Дункан крепко обнял Саймона, в то время как их жены обменялись прощальными пожеланиями.

— Мне будет не хватать тебя, Саймон Верный, — тихо сказал Дункан.

— А мне — тебя, Шотландский Молот, — ответил Саймон, похлопав его по плечу. Потом вдруг, лукаво усмехнувшись, добавил: — Подумать только, даже не верится, что наше знакомство произошло при таких драматических обстоятельствах на свадьбе моего брата. Помнишь? Я еще тогда грозил тебе кинжалом, чтобы ты вел себя как подобает брату невесты и ненароком не расстроил свадебный обряд.

Дункан расхохотался.

— Да, мне повезло, что у тебя твердая рука, — заметил он.

— И мне тоже, — сухо добавила Эмбер.

Улыбаясь, Саймон повернулся к Ариане и протянул ей руку.

— Позволь, я подсажу тебя в седло, — сказал он. — Мы должны выехать до того, как небо затянется облаками.

Ариана даже не успела ничего ответить, как Саймон легко, словно перышко, приподнял ее на руках и посадил на спину длинноногой верховой лошади. Конь всхрапнул и сделал шаг в сторону, звякнув подковами о камни.

Ариана крепко натянула поводья и осадила лошадь с легкостью, которая заставила Саймона одобрительно усмехнуться. Он подошел к своему жеребцу и тоже вскочил в седло.

Под напутственные крики обитателей замка, цоканье подков по камням и усердный лай огромных псов Саймон, Ариана, Эрик и сопровождавшие их стражники выехали из ворот Стоунринга. Очень скоро окрестные поля остались далеко позади и путников обступил лес. Лишь изредка в просветах между деревьями были видны небольшие поселения и поляны, на которых кругами возвышались древние шероховатые каменные глыбы, поднявшие к небу свои морщинистые лики.

Холодные дожди и ветры обтрепали золотую и огненную листву деревьев, и теперь они печально протягивали длинные голые ветви к ярко-голубому осеннему небу, которое уже начали понемногу заволакивать серые низкие тучи. Легкий ветерок взметнул опавшую листву, и она вихрем закружилась у подножия валунов и священных камней.

Чем ближе подъезжали всадники к Каменному Кольцу, тем беспокойнее становился Саймон — ему вдруг стало казаться, что он видит больше каменных столбов, чем прежде. Впрочем, возможно, он раньше не замечал их из-за густой листвы деревьев.