Брок кинулся спасать мой труп и метнул в парня ближайший табурет. Мальчишка полетел к стене. Стул разлетелся в щепки над потерявшим сознание мороком. Брок подошел ближе и подал моему «трупу» руку. Я подозрительно на него уставился.

– Ты меня съешь?

– Не-а, ты радиоактивный.

Кожа, кстати, все еще неимоверно чесалась. Брок поднял меня на ноги, и мы направились обратно к стойке.

– Брок, ты же вроде был снаружи без плаща…

– Пара плюс-мутагенов под кожу – и можешь хоть голым загорать.

Пока он меня поднимал, я почувствовал, какая твердая у него кожа.

– А как же чувствительность? Не жалко из себя деревяшку делать?

– А что тут чувствовать? Я ж говорю – не прилетает почти никто. Женщин так я вообще лет десять не видел. Так чего жалеть?

– А если увидишь?

Брок замолчал, бросил свой половник бармену, тот поймал «оружие» и положил на место.

– А пираты ничего дерутся, да? Это мои навыки.

Дурак ты, Тим. Ни ума, ни воспитания… Расстроил человека.

– Очень даже… Так ты, получается, сам с собой дрался?

– Что-то вроде. Вообще-то тут не все – я. Поэтому интерес остается.

– Ну, тогда поздравляю. Ты меня убил.

– Если бы ты не полез выпендриваться – не убил бы. Хорошо дерешься.

Я хмыкнул. Я – нет, а вот тело моего высокородного брата – пожалуй. Мы забрались обратно на свои табуреты, я снял скуфа с предплечья и посадил на стойку. Думал, бармен разворчится, но Веселый Роджер молчал, колдуя над нашими коктейлями.

– Долго еще?

– Ждите. Настаиваются.

Брок вздохнул. Потом протянул палец скуфу. Тот долго его обнюхивал, обхватив тонкими передними лапами, потом разочарованно отпустил и завалился на стойку, зевая во всю пасть. Зубки у него совсем крохотные, но я по себе знал – острые. Хотя зубы – не самое опасное его оружие…

– Это кто?

– Скуф.

– А что он умеет?

Я взглянул на сонно развалившегося зверька. Чего он не умеет? Внезапно я осознал, что так ни разу и не покормил его. Интересно, что они едят?

– Роджер, есть у вас что-нибудь для моего животного?

Бармен, не поворачиваясь, протянул руку за спину и через минуту поставил на стойку небольшой тазик с янтарно-желтым пенящимся раствором. Потом он взял за шкирку моего зверька и бесцеремонно бросил его в таз. Он что, сначала решил его выкупать?

Скуфу понравилось. Он барахтался в пенной жиже, отфыркивался, потом высунул мордочку и плюнул в меня этим коктейлем. Я стер жижу с лица. Спасибо, друг!

Роджер тем временем уже поставил на стойку наши бокалы. Даже не поставил, а небрежно бросил, чуть не пролив драгоценный напиток. Как будто и не корпел над ним добрых двадцать минут! Скромняга!

Жидкость была бесцветной, не шипела, не разговаривала и не выпрыгивала из бокала. Мне это понравилось. Спецэффекты успели поднадоесть.

Мы подняли бокалы, и я провозгласил:

– За твою настоящую победу над ненастоящими врагами!

– За знакомство, Тим…

Я поднес бокал к губам, вдохнул аромат. Весенняя сочная зелень… У меня часто-часто забилось сердце. Я сделал крохотный глоток, но его хватило…

Прохладный, хрустальный вкус, накатывающие жаркие послевкусия, легкость, очищающая голову, отпускающая сердце… меня приняла темнота, мы познакомились и долго разговаривали о Ванде, а потом темнота расступилась, и я лежал на лугу, накручивая на пальцы локоны улыбающейся Ванды, а из меня рывком встал Ти-Монсор, веселый парень с загорелым лицом и открытой улыбкой, он обнимал Ки-Саоми, и они хохотали над моей шуткой про скуфа, решившего поиграть с красным гигантом, а потом они упали в небо, а мы потекли подземными ручьями к центру планеты, где лежал, свернувшись новой галактикой, Аарх, он проснулся оттого, что мы капали ему на нос, неодобрительно помахал хвостами комет и ушел на кухню… сквозь прозрачные стены было видно, как они с Роджером готовят яичницу и спорят, спорят…

Я не заметил, как сзади подошла мама, обняла нас с Вандой и предложила нам пожениться, а Ванда сказала, что уже делала мне предложение, а я сказал, что делаю его сейчас, и она взяла его, это мое предложение, держала нежными ладонями и гладила по пушистой спине, а оно мурлыкало… Эммади вошел, включил свет, потом снова вышел, и было слышно, как они с Броком лепят пиратиков из обрезков моей пижамы, я стоял совсем голый и не хотел замерзать, Ванда закрыла меня от порывов вселенского ветра и прохладных ручейков, текущих из программных дыр в МИСС, но ведь информация не бывает холодной и не создает сквозняков, она создает много проблем, но это далеко, а близко – Ванда, она врастает в землю, раскидывает ветви, подхватывает меня, разрастаясь все больше, распускаются, опадают и вновь распускаются листья, а на вершине растет один лишь белый цветок ее лица, я проживаю всю жизнь через нее и вновь падаю сюда, к порогу, открываю двери закрытых век…

Я открыл глаза. Расслабленные пальцы чуть не выронили бокал.

– Роджер…

Язык слушался плохо.

– Роджер… Как называется этот коктейль?

– «Долгожданный развод»…

Я замер. Неожиданный поворот событий…

– Дай угадаю, взгляд третьей стороны? Ребенка.

А я уже было запамятовал, что все техноиды – единое целое.

– Дай мне поговорить с Эммади. Я не понял его шутку.

Техноид поднял на меня нарисованные глаза и заговорил. Но не искусственно хриплым голосом Роджера, а приятным тенором моего нечаянного наставника…

– Это не моя шутка, Тим. Основу для коктейля разработала Ванда, дорабатывали Роджер и Дионис – бармен с нашего лайнера. Кстати, мы все уволились, получили расчет и теперь сидим в теплой железной кампании. Аида передает тебе привет. Ванда говорит, что… э-э-э… мудрейшие техноиды… довели ее до состояния абсолютного… умиротворения и… она снова меня бьет. А тебя нет рядом, чтобы ее отогнать.

Он каждый раз находит способ меня шокировать.

– Эммади, а у техноидов есть способы изменений сознания с целью… Короче, вы умеете напиваться?

– Как иначе, Тим? Эмунатам нужна разгрузка, вот мы и разгружаем. Эмуляцию психики эмуляцией сабантуя. Вторую часть сознания, собственно кибернетическую, которая ни в какой разгрузке не нуждается, мы временно перевели в фоновый режим… И расслабляемся. Мы с Грего, ну, который работал в борделе, режемся в твикл, Аида пытается научиться танцевать джигу, но постоянно путается в ногах. Черт, это лучший стрип-клуб в Люмус-урбисе, а Ванда постоянно ноет, что ей здесь не нравится. Может, потому, что Дионис слишком громко обсуждает танцовщиц?