6-я рота вышла из боя и закрепилась на высоте с отметкой 378,0 в полном составе. Артиллерия полка продолжала вести огонь по выявленным целям.

В 18.00 1-я рота вышла из боя в полном составе и закрепилась в опорном пункте в районе 100 метров западнее отметки 236.

Ранеными в этот день потеряли 10 человек, убитыми: Васильев, Соломатин, Кононов, Очков и Евдокимов.

У каждого участника этого боя остались свои воспоминания…

«Чехи» долбили разрывными…»

Игорь Дружинин, разведывательная рота полка, контрактник:

– Напротив было село Первомайское, а внизу метров триста под нами начинался пригород Грозного, частный сектор. Меня и еще несколько пацанов послали на высотку наблюдать. Через какое-то время из частного сектора вылезло несколько «чехов» в маскхалатах, лупанули по командиру полка Юдину из «граника» и обстреляли из автоматов. Мы побежали туда, но они уже свалили, наши разведчики постреляли им вслед, и все. После этого по приказу «кэпа» артиллерия полка час била по домам.

Справа от нас, где-то с километр, мы увидели, что вертолеты работают по нефтяным бочкам, а по ним «чехи» долбят из «граников», как из автомата. В воздухе до фига разрывов. Как оказалось, пехота проявила самостоятельность: пошла одна без нас вперед и попала в засаду.

Подполковник Васильев собрал всех разведчиков, кто был рядом, и мы поехали на трех «бэхах». По дороге остановились у дома, где остался наш ротный, я и еще кто-то забежали в дом и сказали ротному и взводнику, что идет бой и Васильев собирает всю разведку. Ротный и взводник делали вид, что спали, и не понимали, про что я говорю, – в общем, обоссались!

Мы рванули на высоту. По дороге моя «бэха» разулась, я перелез на другую, и мы доехали до высоты. Возле бочек шел серьезный бой, точнее – расстрел шестой роты. Мы остановились у глубокого оврага, рядом танк стрелял по «чеховским» окопам. Все рассыпались по высоте. Пока я разговаривал с танкистом, подполковник Васильев начал стрелять из моего пулемета, еле его забрал у него. Шла сильная перестрелка, мы лежали в траве, танк, стоящий чуть сзади, ворочая башней, стрелял над нами, от этого получалась легкая контузия. Андрюху Васильева, разведчика, контузило сильно.

Потом получилось, что одна группа пошла влево за танком, поближе к окруженной пехоте, возле нас осталась вроде одна «бэха». Мы с Вованом Ткаченко, Серегой Сайко, Славой Заверткиным и Диманом решили пробежать вниз в овраг прямо под «чехов». Договорились кинуть все, что есть, дымы и бежать. Кинули четыре дыма, побежали вниз по склону, но я и Серега Сайко бежали чуть сзади, и, видимо, в этот момент дунул ветер, и мы оказались как на ладони. По нам двоим лупанули стволов двадцать, в том числе и пулеметы, и вперед было уже не сбежать. Кое-как добрались до нашей «бэхи» и начали перестрелку с «чехами» из двух пулеметов. «Чехи» долбили разрывными, в том числе какими-то крупнокалиберными разрывными патронами, взрывы возле нас были не слабыми. С нашей «бэхи» работал по окопам из пушки и пулеметов Андрюха Кулаков (кстати, отсижено у него лет восемь). Он открыл люк и попросил у нас найти патронов для ПКТ, я побежал в тыл, метров на сто назад, где стояла «таблетка», мотолыга медицинская с башенкой для пулемета, и тут я увидел картину… Сидит под «гусянкой» наш разведчик по кличке Спец со спущенными штанами. Я его спрашиваю: «Ты чего?» – «У меня понос!», а под ним и дерьма-то нет. Просто страшно срочнику стало. А рядом стоит медик-майор и делает… зарядку! Машет руками! Как ему руки-то не прострелило, хоть они и в низине, а пули-то низко идут.

Патронов у них не было, и пришлось давать Андрюхе патроны свои. Через десантный люк их не закинуть было, я решил запрыгнуть сзади на «бэху» и кинуть патроны в люк, но сзади были привязаны ящики, и меня стало на них очень хорошо видно. Вдруг все ящики подо мной взорвались, меня засыпало щепой. Это по мне начали сильно бить разрывными. И как не завалили меня… Поскольку меня хорошо было видно от «чехов», то я притворился убитым, внизу с земли пацаны дергают меня за ноги, а я не отвечаю, и тут слышу крик: «Гарика убило!» Рванули меня за ноги книзу, у них глаза по пятаку: «Живой!» Я закурил беломорину, а у самого руки трясутся.

«Вижу, как на меня летит ПТУРС…»

Александр Московой, командир взвода управления минометной батареи 1-го мотострелкового батальона, гвардии лейтенант:

– Наша минометная батарея на Первомайское в тот день шла колонной и заблудились. Что делать? Никаких ориентиров не можем найти. Видим – слева колонна идет. Была опасность, что по нам откроют огонь. Выпустили сигнальные ракеты, ответ – «свои». Стоим, ждем. Подъезжает зам. командира полка подполковник Васильев: «Вы что тут делаете? Тут наших нет!» Оказывается, мы проскочили и нашу разведку. «Там духов море! Поехали с нами!» – приказал Васильев.

Начался бой. Чеченцы были так близко, что слышали их крики: «Русские, сдавайтесь! Мы ваши семьи найдем и вырежем!» И матом орали…

Я стрелял из «Василька», рядом, чуть выше, стояла наша БМП. Вижу, как два духа выскочили из окопа, один встал на колено, второй положил ему на плечо ПТУРС и целится в мой «Василек». Еще подумал: как такое возможно? Все это было как в замедленном кино… Вижу, как на меня летит ПТУРС. Я заорал, понял, что не успею убежать, лег, голову закрыл. Когда до меня оставалось метров пятьдесят, ПТУРС резко свернул на БМП – у него же наводка по джойстику. Выстрел попал в ребристый люк БМП, срикошетил и улетел. Из БМП вылез механ, стоит, головой трясет. Потом залез в свою «бэху», завел двигатель и съехал с горочки.

Бой идет дальше, вижу, что около меня в полный рост ходит боец, как пьяный. Спрашиваю: «Ты что, нажрался что ли?» Смотрю, у него на лацкане бушлата приколоты три заколки от промедола! Их подкалывали раненым, чтобы знать, сколько доз промедола ввели, чтобы не было передозировки. Больше одной нельзя, а у этого уже три заколки! Посмотрел – в животе у него пуля, в руке, еще где-то. Солдаты ему вкололи обезболивающее, он и пошел кругами. Я его повалил: «Лежи!», позвал бойца: «Смотри за ним!» Я этого раненого солдата после Чечни встретил: – «Как ты?» – «Живой!»

Когда стало совсем тяжело, нам на помощь прилетели две вертушки. Зависли прямо над нами и давай стрелять из автоматических пушек. Стоял такой мощный гул, треск от выстрелов, на нас гильзы с неба сыплются… Бронежилетами закрываемся, каски на голову надели, но лежим, довольные, что подмога вовремя пришла…

«Заваруха пошла…»

Дмитрий Усиков, старший помощник начальника артиллерии полка, гвардии майор:

– В ночь на первое декабря в штабе полка было совещание. Ночью подполковник Васильев и майор Костюченко ушли проверять маршрут движения полка. Пошли они с разведротой. Зашли в село, в нем – никого, в школе – никого, но пару гранат туда все же бросили. Утром мы на БТР поехали в село, походили там – тишина. В ближних к Грозному домах в этом селе люди были, но мы туда не совались.

Встали на одной из высот Сунженского хребта. Подъехали Васильев с командиром разведчиков. Командир полка сидел на БТР справа, с ним были связисты, мой и командира, впереди меня сидел авиакорректировщик. Выехали из села на плато, впереди вышки, нефть добывали, начинаем спускаться. Пехота ушла дальше по холму, мы за ней едем. У меня в это время рука болела – осколочек попал в палец, и так была забинтована, что в рукавицу не входила. Автомат мой ехал в БРДМ, пистолета у меня не было, да я и все равно стрелять не могу. Спускаемся с одного бугра на плато, а навстречу три духа с РПГ. Они нас явно не ждали. Услышал только свист летящей гранаты. Поворачиваю голову, вдалеке – вспышка, промазали. Снова покрутил головой, оказывается – сижу на БТР уже один, всех сдуло. Сзади брони стоят двое наших связистов. «Где рации?» – кричу им. «На броне!» Нашел обе рации, отдал им. Недалеко БТР разведчиков стоит брошенный, все они ушли стрелять из автоматов. А Грозный – вот он, всего метров четыреста впереди! Гляжу – полковник Юдин лежит на краю лужи, кричит мне: «Ложись!» А мне что-то брезгливо было в лужу ложиться. «Давай вызывай огонь быстро!» – приказал командир полка. Быстро вызвал огонь. Стреляли три орудия, хорошо, снаряды шелестят метров в 400–600 от нас. Вдруг один снаряд дает отрыв и рвется в ста метрах от нас. «Кто стреляет?» – крикнул полковник Юдин. Я не хотел говорить, что наши. Тогда начали стрелять поорудийно, поправили наводку, и все снаряды легли как надо. Постреляли по Пригородному, и все успокоилось.