Тем не менее, вслед за объявлением войны, опять остановились на мысли ввести воинский налог, не ожидая подоходного. На этот раз ход мыслей не был ясно формулирован. Под военным налогом некоторые разумели какой-то вид личного обложения, падающий чуть ли не на все население, взамен отмененного дохода от казенной монополии, взимавшегося с широких народных масс. Вообще, идея восстановления подушной подати стала в это время довольно популярной и поддерживалась многими. Формою введения такого обложения и должен был явиться военный налог. В Совещании, собранном П.Л. Барком в конце августа 1914 г., главноуправляющий землеустройством и земледелием А.В. Кривошеин прямо высказывал, что для введения подоходного налога не время по военным обстоятельствам, а нужна личная подать. Так как однообразная для всех плательщиков личная подать была бы неуравнительна, то А.В. Кривошеин предлагал – мысль эта принадлежала его сотруднику В.С. Кошко – дифференцировать оклады по степени полученного образования, являющегося в известной степени показателем уровня возможного заработка: низший оклад налога возможно было бы установить в 5 рублей; для окончивших 4-х классное училище – в 10 рублей; для получивших среднее образование – в 25 рублей и, наконец, для лиц с высшим образованием – в 50 рублей. Этот проект исходил от влиятельнейшего члена правительства, а потому, как водится, нашел сторонников уже в Совещании[435]. Вопрос был передан в специальную Комиссию[436], где, однако, несмотря на энергичную защиту В.С. Кошко, его изобретение принято не было, и Комиссия весьма рационально остановилась на той мысли, что надо поскорее со всего населения, кроме находящегося на фронте, ввести подоходный налог и притом в несколько увеличенном размере; а с лиц, освобождаемых от призыва, взимать, сверх того, 50 % с уплачиваемого ими подоходного налога, если же они этого налога не платят, то брать с них по 6-ти рублей с души. В этом виде Министерство финансов и внесло проект в Совет министров[437]. Но там посмотрели на дело иначе. Ввести подоходный налог в чистом виде все-таки не решились, разряды же по образованию, проектированные В.С. Кошко, постановили заменить разрядами по доходу, определяемому самым приблизительным образом, без подачи деклараций. Таких разрядов должно было быть только четыре: получавшие до 1000 рублей дохода платили бы 6 рублей; от 1000 до 5000 рублей – 25 рублей; от 5000 до 10000 рублей – 50 рублей, а свыше 10000 рублей – 100 рублей. Конечно, это был уже налог только с освобождаемых от призыва, а не военный налог, распространяющийся на все население. В этом виде он и был введен[438], и это в то время, когда в Государственной думе подходило к концу, если уже не было закончено, рассмотрение проекта подоходного налога: спешили ввести какой-то суррогат, быть может, в надежде, при его успешности, как-нибудь избавиться от ненавистного подоходного налога. Так слабо было у нас сознание государственного значения податных вопросов.

Между тем, еще в конце 1914 г. в общественных собраниях, напр[имер], в Совете съездов представителей промышленности и торговли, сами промышленники громко высказывались за введение подоходного налога. Я помню одно такое весьма многолюдное собрание, куда приглашены были разные специалисты податного дела, между прочим, граф С.Ю. Витте, Н.Н. Кутлер, многие профессора; помню горячие речи в пользу налога; помню впечатление, произведенное и моими словами по этому поводу. Граф С.Ю. Витте, который всегда был противником подоходного налога, приехав после этого в Комиссию П.А. Харитонова по сведению росписи на 1915 г., со свойственным ему практическим провидением сказал, что он убедился отныне, что подоходный налог должен быть введен и будет введен. И в самом деле, через полтора года закон о подоходном налоге получил высочайшее утверждение[439]. Мне уже не пришлось защищать его проект с кафедры Государственной думы: я был в это время членом Государственного совета. Да в Общем собрании Думы и не понадобилось бы его отстаивать: дело, помнится, ограничилось речью А.С. Посникова, покрытою аплодисментами[440]. Главный мотив, превыше всех по своей убедительности и даже императивности, была война.