– Мудро! – фыркнула Лиля. – А еще подругой она мне была… Мы последние классы с ней за одной партой сидели, на переменах тоже вместе… Но она ничего не заметила. Ну, что у нас с Тарасом роман…

– Первая любовь – это как болезнь. Чем раньше и быстрей ею переболеешь, тем легче потом. И осложнений меньше… Это как краснуха, например. У меня вот затянулось надолго… – Женя спохватилась и замолчала. Конечно, было бы заманчиво тоже вывалить сейчас на Лильку все свои страдания-переживания, но… потом так мерзко на душе будет. Чем больше открываешься, тем беззащитней становишься. А разумная девочка не должна подставляться.

– Но у тебя с Мухиным – все? – жадно спросила Лиля.

– Да, все, – кивнула Женя.

– И ты вот так спокойно…

– А что делать? Ломать дальше свою жизнь? – Женя пожала плечами. – Нет уж, она у меня одна. А с Сенькой ничего не получится, никогда. Только очень умные, очень разумные девочки это понимают и доживают до старости в счастье и спокойствии.

– Скучно.

– Да, скучно! – слегка рассердилась Женя. – По горам тоже лазить весело, экстримом всяким заниматься… Но очень велик шанс, что разобьешься. И лежи тогда либо в гробу, либо на больничной койке, с переломом позвоночника… Что одно от другого не особо отличается!

– Нет, Женька, ты меня не поймешь…

– Погоди. Ты, Лилечка, хочешь сказать, что до сих пор без ума от Тараса Николаева?

– Да.

– И готова ради него на все?

– Да.

– И тебе все равно, чем закончится ваш роман – если вы с Тарасом снова сойдетесь, разумеется?

– Да. Хотя я, конечно, рассчитываю на хеппи-энд!

– Ну тогда ты заслужила… заслужила кое-что.

– Жень, ты о чем? – холодно спросила Лиля. – И не юли, пожалуйста, я этого не люблю.

„Не юли…“ Фу, какая она все-таки грубая, бесцеремонная! Как это по-русски? А – хабалка!» Женя посмотрела Лиле Рыжовой прямо в глаза и произнесла отчетливо и очень выразительно:

– Вероника ушла от Тараса.

Лиля побледнела. Снова начала судорожно щелкать зажигалкой.

– Лилечка, возьми мою, пожалуйста.

– Как – ушла? Вероника ушла от Тараса? Откуда ты знаешь?

– От Светы Шиманской. Света зачастила в Академию питания, а Вероника там работает… В академии уже все знают. Кстати, Света похудела на двадцать килограммов, причем без всякого вреда для здоровья. Счастлива-а!

– Мне на эту Шиманскую… десять куч, – Лиля сделала несколько глубоких затяжек подряд. – Значит, Тарас сейчас один?

– Один, совсем один.

– А почему ушла? Может, это он ее бросил?

– Нет, Светка сказала – она ушла…

– Ну и дура эта Вероника. Господи… а я сижу тут! – Лиля внезапно рванулась, чуть не опрокинув стол.

– Лиль…

– Вот деньги, я побежала…

– Лилечка, сядь.

– Что? – Лиля плюхнулась обратно на стул.

– Ты хочешь бежать к Тарасу? Вот так, не подготовившись?

– А что?

Женя Мещерская никогда не давала советов – ну, кроме тех случаев, когда их у нее специально спрашивали. Но для Рыжовой она решила сделать исключение.

Женя Мещерская, по сути, сейчас являлась спасительницей человечества. Благодаря ей одной вульгарно выглядящей особой станет меньше…

– Лиль, смени цвет волос. И макияж…

Лиля Рыжова ничуть не обиделась. Наоборот, она так и вцепилась в Женю:

– Как? Чего мне надо сделать?

– Ну сделай примерно то же, что было двадцать лет назад… Это, кстати, психологически должно подействовать на Тараса.

– Ты думаешь? Я тебе верю! Ну все, я побежала. Столько дел, столько дел… Кстати, потрясная сумка.

– Спасибо. Только что купила. А по-моему, ничего особенного…

– Где купила? За сколько?

Женя ответила. Глаза у Рыжовой полезли на лоб.

– Женька… Я так тебе завидую! Женька, ты самая счастливая из нашего класса! Спасибо, дорогая…

Рыжова послала воздушный поцелуй, сорвалась с места и убежала.

Запел сотовый.

– Алло? – благожелательно отозвалась Женя.

– Это я. Ты где?

Законный супруг. Левушка.

– В кафе. Неподалеку от Консерватории… А что?

– Нет, ничего.

В трубке раздались короткие гудки.

Женя налила себе в чашку остывающего чая. Официантка убрала бутылку.

– Счет?

– Да, пожалуй…

Через пять минут, когда Женя уже собиралась уходить, расплатившись, вдруг появился Лева.

– Ты что, следишь за мной? – вяло спросила Женя.

– Ты одна? – Он сел напротив, вытер платочком лоб.

– Как видишь.

– А это чье? – кивнул он на пепельницу.

– Лилю Рыжову встретила.

– Кого?

– Свою бывшую одноклассницу. Представляешь, в Москве столько миллионов человек живет, а мы встретились…

– Ну да. Просто чудо.

– Лев, ты мне не веришь?

– Верю.

– Пожалуйста, не проверяй меня, – попросила она с легким раздражением. – Это неприятно.

– Я не проверяю.

– А что ты тогда делаешь? – вздохнула Женя.

Муж нахмурился, опять вытер лоб.

Теплый, почти летний ветер трепал полотняный навес над их головами, из Консерватории доносились звуки музыки – легкой, обещающей безумное счастье…

– Я соскучился, – сказал муж.

– Ты?.. Не смеши меня! – отмахнулась она.

Лева вдруг поймал ее руку, прижал к своим губам.

В первый раз за последние два года он поцеловал Женю. В первый раз!

– Я соскучился, – повторил муж.

– Лева, мы почти все лето были вместе! – Женя попыталась рассмеяться.

А он повторил настойчиво:

– Ты не представляешь, как я по тебе соскучился…

* * *

«Свиркин, послезавтра будет суд. Клим хочет вернуть себе свое имя. Ты можешь засвидетельствовать, что это Клим Иноземцев, и никто другой».

Вероника кликнула на кнопку «отправить».

Она не испытывала к Свиркину особой ненависти. Она просто презирала его. И давала ему последний шанс остаться человеком.

Но он так и не ответил.

Вечером, подходя к дому, где они жили теперь с Климом и Маргаритой Сергеевной, Вероника увидела Свиркина. Он вышел ей навстречу из-за деревьев.