Вот именно сейчас я должен дрожать от страха, я должен бежать изо всех сил домой, закутаться в простыню и не высовываться до следующего тысячелетия. Но я, себе на удивление, был совершенно спокоен. Я неторопливо побрёл домой, не боясь этого странного чувства, которое только что родилось в моей груди, улыбка всё так же играла на моих губах, я ничего не боялся. Меня не пугала моя незапланированная смерть и что сейчас я практически уязвим, что-то внутри говорило мне: будь спокоен, – как будто мне ввели в вену лекарство, которое отключает все мысли и чувства, я просто шёл домой…

Я ждал…

То, что я увидел ночью на небе, очень сильно меня впечатлило. Было такое ощущение, что и Кристина увидела то же самое, что это её дыхание я чувствовал за своей спиной, это она защищала меня от нечистой силы, которая в ту самую ночь нашла меня в соседнем дворе. И снова в голову пришла мысль написать письмо своему ангелу. Я безумно скучал, безумно любил и безумно боялся за неё. Кристины не было рядом, и я ощущал себя брошенным и одиноким. Взяв листок тетрадной бумаги, я стал набрасывать предложение, оно получилось, следом пошло второе, и так получилось письмо:

«Не знаю, с чего нужно начать, как-то переживаю и чувствую себя странно, наверно потому, что дико скучаю по тебе и хочу поскорей увидеть тебя… Но речь сейчас не об этом и ты, наверно, этому очень рада… Я видел кровавую звезду на ночном небе, она висела, как люстра, над моим домом, и возможно ты тоже видела её, если же нет, то спешу сообщить тебе эту новость. Знаешь, ты можешь не волноваться, я совершенно не боюсь, мне не страшно, если на меня наедет машина или кто-нибудь встретит меня в тёмном переулке. Я бы всё отдал, лишь бы тебе не пришлось столкнуться с этой тёмной силой. Если нужно, забери все мои силы, забери всё, что у меня есть, но останься со мной, останься в живых, радуй меня и радуйся сама жизни. Что я пишу? Наверно я схожу с ума, думаю о тебе и схожу с ума, не могу здраво рассуждать, мне тяжело понимать, что тебя нет со мной сейчас, что ты где-то страдаешь, а я тут сижу, не ведая, что с тобой и где ты вообще? Прости меня, я почему-то хочу попросить у тебя прощение за всё, что делал не так и хоть как-то тебя огорчал, я чувствую, подходит конец нашей неземной истории, и время расставлять все точки над «и»…».

Антон.

Снова писал и думал об одном и том же, когда что-то касалось Кристины, я не мог не говорить о своих чувствах к ней, из меня всё лезло, пёрло, я не мог молчать. Я сложил аккуратно листок тетрадной бумаги и положил на подоконник, так чтобы его не было заметно. Сев снова на край кровати, я начал думать, снова поток информации вихрем ворвался в мою голову, сколько всего разом приходило в голову, трудно сосчитать. Красная звезда стояла перед глазами и теребила всё моё нутро, я не боялся, напротив, я был уже рад встретиться с этой тёмной материей, я уже ждал с нетерпением, когда же она покажет своё лицо. С одной стороны, я ждал развязки, с другой стороны, хотел, чтобы она наступила ещё не скоро. Ждал, потому что уже устал жить в ожидании чего-то страшного и рокового, устал ждать горя и расставания, уж лучше всё решится сейчас, чем жить ещё какое-то время в таком непонятном состоянии. С другой стороны, я не хотел появления этого знамения, так как это предвещало наше с Кристиной расставание. Сейчас хоть нам и нелегко, но мы вместе, я могу увидеть её, поговорить с ней, услышать её голос, а что будет потом? Но что же выбрать? Первое или второе? Да о чём здесь можно думать – ни секунды не мешкая нужно выбирать второй вариант! Пускай смерть нависает надо мной хоть всю мою жизнь, главное, чтобы мой ангел был рядом со мной, чтобы в любую минуты я назвал своё любимое имя, и она появилась, улыбнулась и пропела своим звонким, мягким и родным голосом что-то доброе и приятное.

Я действительно безумно скучал по Кристине, я чувствовал, что ей сейчас особенно тяжело и именно в этот момент я должен быть рядом с ней. Положив голову на подушку, я рукой прикрыл себе лоб, сначала долго смотрел в потолок, довёл себя до такого состояния, что голова стала кружиться, а вместе с ней и вся комната, зажмурив сильно глаза, я медленно погружался в сон…

Такого количества людей я ещё нигде не видел, даже по телевизору. Все куда-то спешили, женщины, мужчины, дети и пожилые люди. Серая одежда наводила тоску и скуку, а чёрные повязки на глазах приводили в ужас. Я шёл с ними и не понимал, как они могут идти с завязанными глазами? Так чётко и уверенно, наступая ногой на землю, все шли как солдатики к намеченной цели. Меня толкали, и я всё больше протискивался через всех к центру. Когда я пробирался через эту огромную толпу, я столкнулся с женщиной, у которой помимо повязки на глазах был зашит рот еле заметной нитью, она была бледная и очень уставшая, они все, все люди были бледными, уставшими и с зашитыми ртами. Слышался только топот ног и больше ничего.

Мы шли по какой-то открытой местности, я ощущал запах чего-то непонятного, мне явно он не нравился. Обернувшись назад, помимо людей я увидел город, который с каждым шагом становился всё меньше и меньше. Мы уходили из него, ускорив шаг, все ещё быстрей пошли вперёд, как будто зная, что там их ждёт. Я стал почти бежать вперёд, опережая человека за человеком, я уже не волочился где-то в середине, я уже был почти в первых рядах, люди как куклы всё шли и шли, как будто неживые, как зомби они передвигались, не было слышно ни дыхания, ни других звуков, кроме тяжёлых шагов всех и сразу. Было такое чувство, как будто на их ногах были надеты невидимые кандалы, которые мешали идти лёгкой, непринуждённой походкой. Они шли и волочили за собой своё жалкое существование, молча, не жалуясь, они передвигались одинаково тяжело и обречённо. Я понимал, что мог говорить, видеть и идти совершенно легко и спокойно, из этой огромной толпы, которой не было конца и края, только я был свободным, только я один мог дышать полной грудью, я мог крикнуть, я мог делать всё что было угодно моей душе, но, глядя на людей вокруг себя, мне совершенно не хотелось выделяться из общей толпы, я притих и просто пробирался через всех к началу этого шествия. Даже при виде маленьких детишек у меня бегали мурашки по всему телу, так же, как и взрослые, они шли тяжело и вслепую, – правда, у большинства из них рты были не зашиты, не было этой еле заметной нити, которая проникала в губы людей и заставляла их вечно молчать. Мы шли всё дальше и дальше, город почти исчез из вида, серые тени всё крепче и крепче прижимались друг к другу.

Яркое свечение впереди меня сильно испугало и в то же время заинтересовало, я и боялся и сгорал от любопытства: что там впереди? Спасительный огонь или смерть? В моей голове раздался знакомый голос, слов я не понимал, но точно знал, что это Кристина! Сердце застучало быстрее, я ускорил шаг, расталкивал всех и шёл к этому свечению. Когда я был уже совсем близко, кто-то схватил меня за руку, обернувшись, я увидел маленькую девочку лет пяти, её глаза были завязаны чёрной тканью, но рот был свободен, она подняла голову вверх и испугано спросила:

– Где моя мама?

– Малышка, я не знаю.– спокойно ответил я, высвобождая свою руку из её тисков.

– Мне здесь страшно, куда мы идём, я устала.