Очередной пинок претендовал на почетное звание волшебного пенделя, придающего максимальное ускорение любому объекту приложения.

Так, одним синяком больше, в этот раз украшение досталось бедру.

Вцепившись в стену, я потащила себя вверх. Эх, мне бы пальцы с присосками, как у геккона, я бы мигом до потолка домчалась, плюнула сверху на овеществленный кошмар и рванула на свободу.

А пока термины «домчалась» и «рванула» в моем случае неуместны. Мне сейчас не с гекконом брататься, а с улиткой. Я невольно прощупала стену после своего проползания – широкого следа из слизи нет? Вроде сухо.

Так, вертикально утвердилась. Захотелось роскоши человеческого общения. Я сдержала очередной нетерпеливо переминавшийся у выхода стон, затолкала его за миндалины и просипела:

– Где я?

– В…! – на удивление оригинальный ответ. – Причем в полной.

– А можно чуть вразумительнее!

– Чего? – Морда самца человекообразной особи приблизилась, очередная атака на обоняние, затем моему алчущему прекрасного взгляду явился почерневший трухлявый оскал, означающий, видимо, улыбку. – Умничаешь, значицца? Эт хорошо, эт я люблю. Такие вот грамотные… поначалу завсегда кочевряжатся, а как засадишь…

Далее пошло описание сексуального поведения данной особи в брачный период. Все очень просто, незатейливо, никакого тебе изыску и прелюдий. Скучно мне стало, и я решила отлепить себя от стены и донести до указанной лежанки почившей в бозе Людмилы.

В какой бозе почивала предыдущая обитательница этого лежбища, думать не хотелась.

Оно, думание, вообще пока не входило в насущные потребности. Мозг пульсировал болью, и, добравшись до нар, я рухнула на них, не обращая внимания на плохо выглаженные бельгийские кружева постельного белья.

Чмо еще что-то бубнило, но я не слушала. Мне надо было сжимать виски, удерживая голову от разрыва. Ладонь влезла во что-то липкое. Ага, теперь понятно, почему один глаз перестал видеть – кровью из разбитой головы залило.

А потом мне стало совсем худо. Судя по симптоматике, щедро изгваздавшей опорки подошедшего слишком близко самца, сотрясение головного мозга я все-таки получила.

К нему добавились еще несколько тычков кулаком, и я села в обратный поезд «Реальность – Небытие».

Надежда на то, что все было бредом, глюком, кошмарным сном, а на самом деле я сейчас открою глаза и окажусь дома у Левандовских, где с удовольствием приму нагоняй от Сергея Львовича, не оправдалась. Она вообще в последнее время перестала оправдываться, надежда, думают, ее фамилия все еще Крупская.

Все та же вонь, все тот же барак, только сейчас – ночь. Со всех сторон слышится храп обитателей этого элитного жилого комплекса. Фоном для сокрушительного многоголосого сна служили и другие звуки, о происхождении которых можно строить массу версий, но верной являлась самая похабная.

Боль в голове слегка уменьшилась, но, скорее всего, потому, что у нее было много других точек приложения на моем теле.

Способность соображать по-прежнему пряталась в тамбуре, поэтому, угрюмо бурча, руководство мной на себя взяло подсознание.

Оно заставило меня подняться с нар, заткнуло рот при попытке застонать и погнало к выходу. Где я, кто эти люди, что случилось, и самое больное: где моя дочь – все эти вопросы булыжниками гремели в голове, дожидаясь своей очереди. Подсознание на них не обращало никакого внимания. У него была одна цель – убраться из этой клоаки.

Все остальное – потом.

Хорошо, что отведенные мне нары располагались недалеко от выхода, путь до него забрал не очень много энергетических ресурсов, всего каких-то пятьдесят два процента.

Интересно, заперта дверь или нет? Судя по отсутствию сияющего кафелем санузла, места медитации обитателей барака расположены вне стен этого небогоугодного заведения. Значит, дверь запирать вряд ли будут, вонь здесь и так в сотни раз превышает предельно допустимую концентрацию.

Ха, да на этих дверях вообще не было никакого замка, ни внутри, ни снаружи. Даже хиленького крючка или засова.

А и правильно, зачем?

Копошащиеся и пыхтящие представители рода, увы, человеческого на ковыляющую к выходу фигуру не обратили никакого внимания.

Видимость была почти нулевая, да еще кровь эта! Вытирать ее тряпьем с нар я не рискнула, потому что тряпье это передвигалось самостоятельно, шурша и потрескивая. Во сколько там раз количество насекомых превышает народонаселение Земли? В этом же бараке соотношение было на пару порядков больше.

Поэтому кровь с глаза я кое-как стерла собственным свитером. Куртки моей, естественно, не было, спасибо, хоть джинсы со свитером оставили и обувь спереть еще не успели. И то из-за размера – он у меня тридцать шестой. Но еще день-два, и желающие найдутся, ботинки удобные, хорошей кожи, тонкая теплая подбивка.

И пусть моя одежда была испачкана и кое-где порвана, но это была МОЯ одежда.

Уф, доковыляла наконец. Осторожно толкнула дверь, та послушно открылась. Вот ведь умница, сделала это тихо, а могла ведь возмущенно заскрипеть: «Чаво толкаисси?!»

Я выглянула наружу. Так, что имеем на этой руже? А ничего хорошего.

Барак находился возле высоченной бетонной ограды, по верху которой была натянута колючая проволока. Ограда тянулась по всему периметру территории, заключив в бетонные объятия не только барак, но и добротный кирпичный дом, и какие-то подсобные помещения, и длинные ряды теплиц. А еще – сторожевые посты по всему периметру. И собаки…

Огромные черные ротвейлеры свободно перемещались по дополнительной выгородке, тянущейся вдоль ограды. На территории их, слава богу, не было. Но и покинуть это славное местечко без ведома псов не мог никто.

И что теперь? Обратно на нары? Нетушки, туда по доброй воле и без принуждения не пойду ни за что. И ни за то. И даже за это не пойду.

Я вышла и прикрыла за собой дверь. Сквозь дырки в свитере мгновенно просочился влажный холод, выгнал из норок толпу мурашек и отправил резвиться по моему несчастному, избитому телу. Зимно-то как, бр-р-р!

Сейчас бы пробежаться для сугреву, но это не мой случай. Я и быстрым шагом не смогу.

Побрела пока вдоль стены барака, оглядываясь по сторонам в поисках хоть какого-то решения. Но вместо решения набрела на смердящую деревянную будку. Символично. Ближайшая перспектива действительно выглядела именно так. И пахла так же.

Но мне нельзя здесь оставаться, я должна выбраться и найти дочь. Значит, перспективу придется обойти, как и эту будку.

Ротвейлеры, не обращавшие на меня внимания, пока я плелась к сортиру, после моего выхода из зоны обонятельного поражения сбежались со всего периметра и бесновались теперь за довольно хлипкой на вид металлической сеткой, хрипя и брызжа слюной. Песиков было штук пять или шесть, считать мускулистые черно-коричневые тела я не собиралась, мне и одного хватило бы.