Каждый будний день я была на службе – чаще всего в паре с Лестером, но иногда идти со мной вызывалась и Эфир. Ходить с Лестером, по правде сказать, мне нравилось сильнее. Хотя больше мы не говорили о системе и преимуществах, с ним всегда было интересно. Он не был похож ни на кого из моих знакомых – сдержанный, ироничный, спокойный. Я стеснялась расспросить его о семье, но была уверена, что Лестер – наверняка выходец из какой-то старинной семьи Уондерсмина. Очевидно, не такой богатой, как семья Лабеллии и Лу, – догадаться об этом по его поношенным, хоть и всегда идеально чистым ботинкам было нетрудно, – но наверняка из достойной семьи с традициями. Казалось ужасно несправедливым, что Лестер не мог позволить себе всего того, что Лу… Зато именно Лестер – не наоборот – был для Лу начальником, и по этому поводу я не могла не испытывать тихого ликования.

В общении с блюстителями не обходилось, впрочем, и без странностей. Как-то раз мы с Лестером проходили мимо одного из богатых особняков, говоря о чем-то отвлеченном, как вдруг Лестер – как мне показалось, совершенно невпопад – вдруг произнес:

– Слушай, Брина… Ты не хотела бы сходить в картинную галерею на следующей неделе? У меня есть лишний билет, и я подумал, вдруг ты захочешь пойти.

– Я уже была в галерее, спасибо, – пролепетала я, не очень хорошо понимая, что именно говорю, и стремясь к одному: избежать новой опасности.

– Я просто подумал: ты мало рассказываешь о себе, и, может, если…

Тут я окончательно убедилась: он хочет что-то вытянуть из меня, а значит, нужно отбиваться изо всех сил.

– Нет, спасибо, – повторила я, и, видимо, на этот раз отчаяние в моем голосе было достаточно явным.

Кажется, Лестер понял, что переборщил, потому что тут же пошел на попятную.

– Да, конечно. Как скажешь.

Я вздохнула с облегчением, и до конца обхода мы почти не говорили – а после не возвращались к этому разговору. Позже я услышала от Эфир, что они с Лестером посетили выставку. По крайней мере, про лишний билет Лестер не солгал.

Почти каждую неделю мы находили что-то новое – до сих пор такой же крупной добычи, как с Малли Бликвуд, нам не попадалось, но отдельных надмагических предметов в Уондерсмине оказалось великое множество. Я натыкалась на следы даже в богатых кварталах, вроде Сердца, а однажды обнаружила тайник на окраине Храмового. Тайник этот был сделан кем-то давным-давно – судя по очень слабому следу – в подножии статуи Отпустившего бога. Эту статую я видела в свою самую первую прогулку по столице и еще тогда обратила на нее внимание. Лицо бога было юным, почти мальчишеским: волосы взъерошены, взгляд – очень человеческий, любознательный. Помню, что загляделась на нее – но тогда, конечно, мне не пришло в голову проверить ее через синее стекло.

Втайне я надеялась снова наткнуться на Малли Бликвуд – даже вопреки здравому смыслу. Она наверняка была достаточно умной, чтобы покинуть Уондерсмин раз и навсегда. И все же я искала ее след, особый оттенок пряного аромата надмагии, пока однажды не поняла, что обошла – когда с Лестером или Эфир, когда в одиночку – весь город, но так на него и не наткнулась.

Время от времени Судья вызывал меня к себе, подробно расспрашивал о том, как мне живется и работается с блюстителями. Он всегда угощал меня чаем или ужином, заглядывал мне в лицо, а в его расспросах о моей повседневности – и о моем прошлом – я слышала настоящий, неподдельный интерес.

– Иногда я забываю, что должна за ним шпионить, – сказала я как-то Прют, и она хмыкнула.

– Не переживай. Думаю, если узнаешь что-то интересное, сразу поймешь.

– Я с самого начала предупреждала Сороку, что понятия не имею, как именно шпионят за людьми.

– Мда. Вряд ли таким вещам учат на каком-нибудь спецкурсе в университете. Ну, ты не отчаивайся. Некоторые вещи приходят только с опытом. – Тогда она посерьезнела и коснулась моей руки. – Лекки… Ты ведь понимаешь, что не обязана делать это? Что можешь отказаться в любой момент?

– Да, – не очень уверенно отозвалась я. – Но я хочу помочь. Ему. Тебе. Криссу… Всем.

Она промолчала, но я понимала: мы думаем об одном и том же. Если каким-то чудом Судья узнает о моей связи с Птицами, последствия могут быть непредсказуемыми.

Мне очень хотелось поговорить обо всем с Сорокой, но каждый раз Прют виделась с ним без меня – чтобы не вызывать подозрений Судьи на случай слежки. Прют рассказала, что встречались они в респектабельных районах – подальше от Портового Котла – и прогуливались под ручку, чтобы возможный наблюдатель принял их за парочку. Сорока даже одевался как ухажер.

– Видела бы ты его пиджак. У нас в таких мужики на службу в храм по выходным ходят. – Прют фыркала, смеялась, но на щеках у нее алел румянец. – Недавно мы с ним говорили об исследованиях крови, которые, если верить Судье, интересуют правителя… В общем, Сорока думает: вдруг правитель подозревает, что его наследник – бастард, – шепнула она.

– Я думала, Сороке нужны секреты Судьи, а не правителя.

– Я думала, ты уже поняла, – ответила Прют мне в тон, без улыбки. – Сороке нужны все секреты.

«Однажды из-за этого он может попасть в серьезные неприятности», – хотела сказать я, но промолчала.

– Ты говорила про тайный ход, – сказала она. – Есть успехи?

– Я говорила, что предполагаю, что там может быть тайный ход. Пока что ничего не изменилось.

Во время своих визитов к Слепому Судье я обратила внимание на то, что иногда он появляется в кабинете почти вдвое скорее, чем если идти через коридор. Один раз я, воспользовавшись отсутствием слуги, побродила по дому, глядя по сторонам, – но не заметила ничего подозрительного.

И все же загадка быстрых появлений Слепого Судьи продолжала меня мучить – возможно, потому, что за все это время я не нашла ничего другого, что можно было бы «продать» Сороке как секрет.

Теперь меня не слишком волновали деньги, которые он сулил мне за помощь. Блюстителям платили щедро, да и Судья время от времени заставлял меня взять у него что-то «на непредвиденные расходы». Каждый раз я отнекивалась до последнего, но в конце концов деньги оказывались у меня в сумке – если я хоть на миг упускала ее из виду.

Дело было не в деньгах. Сорока стал мне другом, и я хотела помочь ему.

Конечно, доброта Судьи существенно усложняла эту задачу. В глубине души я начинала надеяться, что никогда не наткнусь на что-то подозрительное.

Время от времени мы виделись с Прют, иногда я давала ей новые образцы крови – но без гранта, судя по ее недовольному виду, дело стопорилось. Состояние Крисса ухудшалось, и, даже не будь Сороки, я бы продолжала трудиться для Слепого Судьи – если это давало хоть какой-то иллюзорный шанс ускорить дело с грантом.

Все очень запуталось – и в конце концов я решила плыть по течению.

Иногда по вечерам я стала ходить куда-то с Лестером и Эфир. Как-то раз Эфир даже пригласила меня в гости – на празднование своего дня рождения, куда позвала и Лестера с Хендри. Думаю, она хотела шокировать родителей, и, судя по их взглядам, полным гадливости и недоумения, ей это удалось. Преподнеся свой подарок – хорошенький кошелек из телячьей кожи – и выпив за здоровье именинницы, я постаралась ретироваться оттуда как можно быстрее.