Сержант Хоффман шагнул к ней.

— Может, мы и пытались вас запугать, миссис Вейтч, но ответ вашей дочери и ваша реакция, решили дело. Теперь вам не остается ничего, кроме как сказать правду. В противном случае вы предстанете перед судом как соучастницы, за укрывательство убийцы.

Миссис Вейтч облизала губы.

— Я не должна была ничего рассказывать этой дуре! — в ярости выпалила она. — Моя дочь ничего об этом не знала. Она спала, как убитая. Это я услышала выстрел и поднялась в кабинет. Я должна была заставить его жениться на мне, и не делиться ничем с моей дочерью. Но я хотела дать ей шанс удачно выйти замуж. И вот какую благодарность я за этой получаю!

Сержант Хоффман повернулся и уставился на Перри Мейсона.

— Да, тут черт ногу сломит! — воскликнул он. — Что случилось с пулей, которая не попала в Белтера?

Мейсон рассмеялся.

— Именно это и сбило меня с толку, сержант. Меня беспокоил мокрый зонт в стойке и запертая дверь. Я прокручивал в голове различные варианты развития событий, но никак не мог догадаться, что же произошло на самом деле. Я очень внимательно осмотрел этот кабинет — сразу же стал искать дырку от пули. А затем я понял, что Карл Гриффин достаточно умен, чтобы понять: его план раскроется, если останется дырка от пули. Поэтому с пулей могло случиться только одно. Неужели не догадываетесь?

Не дождавшись ответа, Мейсон продолжил объяснения.

— Белтер принимал ванну. Огромную ванну, в ней вода поднимается больше, чем на два фута, когда она заполнена до краев. Белтер был в ярости и ждал возвращения жены, чтобы устроить скандал. Он был в ванне, когда она вернулась. Выскочив из ванны, не вытираясь, он накинул халат и заорал, требуя, чтобы она поднялась наверх. Они поругались, и она в него выстрелила. Он стоял в дверях ванной комнаты, как раз там, где в дальнейшем нашли тело. Встаньте вон там у двери и попытайтесь прицелиться пальцем. По какой траектории полетит пуля? Она пролетела мимо Белтера и попала в ванну. Вода приглушила шум удара. Затем домой вернулся Карл Гриффин, и Белтер рассказал ему о том, что случилось, и таким образом подписал себе смертный приговор, даже не догадываясь об этом. Гриффин воспользовался представившимся ему шансом. Ему удалось поставить Белтера в то самое положение, в котором он стоял, когда стреляла Ева Белтер, затем Гриффин взял револьвер рукой в перчатке, нацелил на Белтера, убил его одним выстрелом, подобрал вторую гильзу, положил в карман, бросил револьвер на пол и ушел. Вот и все. Ничего сложного.

Лучи утреннего солнца струились в кабинет Перри Мейсона. Он сидел за своим письменным столом, с красными от недосыпа глазами, и смотрел на Пола Дрейка.

— Я кое-что узнал по знакомству, — сообщил Пол Дрейк.

— Рассказывай, — попросил Перри Мейсон.

— Гриффин сломался примерно в шесть утра. С ним работали всю ночь. Норма Вейтч пыталась от всего откреститься, когда увидела, что он молчит. Дело решили показания экономки. Вот тогда Гриффин и сломался. Странная женщина. Она бы до судного дня не проронила ни словечка, если бы ее дочь не сломалась и держала язык за зубами.

— Значит, она все-таки дала показания против Гриффина? — уточнил адвокат.

— Да, и это самое смешное. Дочь для нее — свет в окне, она готова пойти на все ради нее. Как только она увидела шанс удачно выдать дочь замуж, она мгновенно за него ухватилась. Затем, поняв, что Гриффин попал в ловушку, и ей больше невыгодно покрывать его, а дочь может отправиться в тюрьму как соучастница, если продолжит врать, миссис Вейтч дала показания против Гриффина. В конце концов, ведь именно она знала, как было дело.

— А что там с Евой Белтер? — спросил Мейсон. — Я подал прошение об освобождении.

— Оно не потребуется. Ее отпустили около семи утра. Как ты думаешь, она сюда придет?

Мейсон пожал плечами.

— Может, будет мне благодарна, а может, нет, — сказал адвокат. — Во время нашей последней встречи она ругала меня последними словами.

В приемной скрипнула дверь из коридора, потом замок защелкнулся.

— Мне казалось, что я запер за собой дверь, — сказал Дрейк.

— Это может быть уборщица, — ответил Мейсон.

Дрейк встал, в три больших шага прошел до двери в приемную, распахнул ее, выглянул и улыбнулся.

— Привет, красотка! — поздоровался он.

— Доброе утро, Пол, — послышался из приемной голос Деллы Стрит. — А мистер Мейсон уже здесь?

— Здесь, — ответил Дрейк, снова закрыл дверь, посмотрел на часы, потом на адвоката. — Как рано твоя секретарша приходит на работу.

— Который час?

— Восьми еще нет.

— Она начинает работу в девять, — сообщил Мейсон. — Я не хотел ее беспокоить. На нее в связи с этим делом свалилось столько работы. Поэтому я сам набрал на машинке прошение об освобождении. Поймал судью около полуночи, чтобы тот подписал его, и подал.

— Но, Еву Белтер освободили и без этого, — сказал детектив. — Ты напрасно старался.

— Лучше подготовить ненужный документ, чем не подготовить тот, который может потребоваться, — с мрачным видом сказал Перри Мейсон.

Дверь из адвокатской конторы в коридор снова открылась и закрылась. Звуки хорошо разносились в тишине пустого здания. Мейсон с Дрейком услышали мужской голос, после этого на столе Мейсона зазвонил телефон. Мейсон снял трубку.

— Вас ждет мистер Гаррисон Бурк, — прозвучал голос Деллы Стрит. — Просит сразу же принять его. Говорит, что у него важное дело.

Движение на улице внизу еще не было оживленным, не доносилось почти никаких звуков, поэтому детектив услышал все, что говорила Делла Стрит.

— Я пойду, Перри, — сказал Пол Дрейк, вставая. — Я заскочил только для того, чтобы сообщить тебе новости: Гриффин во всем сознался, твою клиентку отпустили.

— Спасибо за информацию, Пол, — поблагодарил адвокат и показал на дверь, ведущую из кабинета прямо в коридор. — Выходи здесь.

Еще до того, как дверь закрылась за детективом, Перри Мейсон сказал в трубку:

— Приглашай его, Делла. Дрейк уходит.

Мгновение спустя Гаррисон Бурк вошел в кабинет адвоката из приемной. Он просто сиял.

— Великолепная работа, мистер Мейсон. Просто великолепная. Газеты пишут только об этом деле. Они предсказывают, что Гриффин во всем сознается до полудня.

— Он уже сознался рано утром, — сообщил Мейсон. — Присаживайтесь.

Немного поколебавшись, Гаррисон Бурк подошел к стулу для клиентов и сел на него.

— Окружной прокурор очень благосклонен ко мне, — сказал Бурк. — Моя фамилия не будет упомянута в прессе. Все известно лишь той бульварной газетенке.

— Вы имеете в виду «Пикантные новости»?