В дверях появился Витя. Робертино оборвал свое пение. Воцарилась пауза.

– Азиаты, мавры и сарацины, что здесь было? – грозно спросил режиссер.

– Отец, мы ж тебя ждали! – жалобно простонал Серега. – Эти две сволочи ужин сожрали!

– Яичница была! – сказал грустно Тима.

– Спасибо, я не голодный, – вдруг улыбнулся Витя. – И вот что, этого бить не надо, – он указал на восточного красавца, – потому что благодаря ему на нас клюнула крупная рыба. Сначала мы снимем «заказуху» – какой из нашего героя офигенный депутат получится, а потом он даст денег на наше кино!

– Это он так сказал? – поинтересовался Робертино.

– Это я так думаю. А я редко ошибаюсь!

Витя и Тима не спали.

– А может, он сволочь, этот твой будущий депутат? – предположил Тима.

– Какая тебе разница? Ты сценарист, напишешь для него текст. Получишь бабки.

– Я вранья не люблю! – заметил Тима.

– Да, а домой ты хочешь поехать? А кушать не меньше двух раз в сутки! Ради осуществления мечты надо идти на все, даже снимать фильмы про дебилов. А уж умные разберутся, кто чего стоит! – завелся Витя. – Ладно, спи давай! Может, еще все обломается…

Но ничего не обломалось.

Фехтовальный зал. День. Серега с видеокамерой на плече, Тима с микрофоном и командующий парадом Витя интервьюировали Виктора Борисовича на фоне боев. Говорил он четко, камеры не боялся. В руках держал шпагу.

– Есть что-то удивительно благородное в этом оружии. Сегодня мы, к сожалению, забыли, что есть благородство и честь. Что наши деды и прадеды ставили ее выше жизни. Ошибки смывались кровью. Дуэли были не забавой, но показателем того, что жизнь духа – превыше жизни плоти. Приходя в этот зал, я словно попадаю в те прекрасные времена. Я ностальгирую по ним.

Они снимали его на улицах Москвы.

На Воробьевых горах, откуда весь город виден как на ладони.

В каких-то офисах…

«Герой дня» говорил слова о любви к родине, о чувстве собственного достоинства и о других «высоких материях».

Через неделю, когда он позвал их к себе, Витя сказал Тиме:

– Вот там-то отведу его на кухню и предложу профинансировать наш заветный проект!

– Какой?

– А ты угадай!

– «Победителей не судят» по моему сценарию?

– Вот именно!

– Ура! – завопил Тима на всю общагу, как будто съемки были уже делом решенным.

Ровно в назначенный срок они явились в дом Виктора Борисовича и сели работать. Спустя какое-то время стукнула входная дверь, и в комнату вошла девушка. Тоненькая, изящная, с потрясающими глазами – это Витя отметил сразу.

– Добрый всем вечер!

– Накрывай на стол, Сашуля, это мои гости! Молодые талантливые кинематографисты.

Сашенька кивнула, через минуту принесла чай и закуски, домашнее варенье.

– Я варила его сама! – похвасталась она.

Все пили и ели с удовольствием – дом был уютным, еда вкусной. Только непонятно – кто эта Сашенька. Витю она просто поразила. Он не мог объяснить, чем именно. То ли глазами своими глубокими, то ли голосом ласковым. И ведь не красавица…

– А где у вас курить можно? – нервно спросил он старшего тезку.

– В комнатах у нас не курят, но раз вам так уж хочется…

– Нет, нет, если можно, то я на кухне! – вскочил Витя, потому что знал – она сейчас там.

…– Покурить можно? – взволнованно спросил он, увидав девушку.

– Можно! – Саша спокойно протянула ему пепельницу.

Они посмотрели друг на друга – глаза в глаза. И ее спокойствие кончилось. Навсегда.

– Кто ты? – медленно спросила она.

Он взял из ее рук пепельницу. Понял вопрос.

– А… я? Я режиссер. То есть буду режиссером. Третий курс. Витя. Романов моя фамилия. А вы, то есть ты, то есть…

Он никогда так не волновался.

– А я Саша. Александра Васильевна.

– Как Васильевна? Почему Васильевна? Вы что ему не… То есть вы ему не дочка?

Сашенька отрицательно покачала головой. Улыбка сползла с Витиного счастливого лица. Он сделал еще одну попытку.

– Наверное, племянница?

– Нет, опять не угадали.

– А кто?

– Дайте, пожалуйста, сигарету, я покурю с вами! – вдруг попросила девушка. В голосе ее слышалась печаль.

И ему все стало ясно. Не жена – это точно. Любовница. Понятно… Богатый мужик – и молодая девочка! Все как дважды два! Ему бы развернуться и уйти, но это было уже невозможно, его тянуло к ней как магнитом. И ее, похоже, тоже. С первой секунды. С первого взгляда…

Он медленно вытащил сигарету из пачки, протянул ее Сашеньке. Потом дрожащей рукой щелкнул зажигалкой. Она наклонилась к огню. На миг их лица оказались так близко друг к другу! Они снова встретились глазами.

– Почему? – еле слышно спросил Витя. – Почему?

Он потянулся к ней. И поцеловал ее в губы. Она не оттолкнула его – это был первый поцелуй по любви. Настоящий.

Ей бы надо было оттолкнуть его, уйти… Но она не могла. Она закрыла глаза от счастья – вот как, оказывается, это бывает!

Они упоительно целовались, когда Виктор-старший зачем-то зашел на кухню.

В ту же секунду их выгнали из дома. Всех, кроме Сашеньки. Денег, конечно, не заплатили и ни о каком дальнейшем сотрудничестве не могло быть речи. Тима с Серегой вообще не поняли, с чего вдруг такая перемена настроения. Хозяин то пел им дифирамбы, а то вытолкал взашей…

– Больной он, что ли? – недоумевал могучий оператор.

– Нет, не больной. Я целовался с Сашей на кухне. Больной – это я, – признался Витя.

– Ты? С его бабой?! – возмутился Серега. – Ну ты козел! Ты ж нас всех подставил! Что, баб мало? – зло сплюнув, он развернулся и ушел.

– Зачем? Зачем ты это сделал? – робко спросил Тима.

– Я люблю ее, – сказал Витя.

– Но ведь так не бывает!

– Оказывается, бывает!

Друзья думали, что это просто недоразумение и завтра Витя забудет о Саше.

Но случившееся не забывалось. Лицо Сашеньки все время стояло у Вити перед глазами. Он впервые влюбился по-настоящему. Несколько дней он пролежал на кровати, почти не двигаясь – до того непонятным было для него это состояние, когда весь мир замкнулся на одном-единственном человеке.

Витя приехал из провинции. Мечтал о карьере, о славе, о деньгах. Женщины мало занимали его. И вдруг… Сашенька, перевернувшая все на свете в одну минуту. А в сущности, он ведь даже не знал ее – кто она, какая, откуда. Почему живет с этим стариканом (Виктора Борисовича он именовал именно так)? И что ему теперь делать, ведь он ничего не может дать ей…