Тогда она посмотрела вниз, на Медулла оссиум, и он показался ей еще больше, освещенный огнем и расплавленными, раскаленными добела озерками железа. Или это было уже не железо? Уошен однажды случалось думать, что все это сияние выглядит обманчиво… хотя она и не могла собрать воедино кусочки мыслей…

«Но что значит „Все"?» - спросила она у голоса.

«Разве ты не видишь?» - ответил он.

«Что я должна видеть?»

Но ответа не было, и Уошен повернула голову в поисках своего невидимого собеседника. Повернула и увидела… Что?

Теперь ей ничего не приходило в голову, за исключением странного, доводящего до дрожи ощущения падения с огромной высоты.

Ее автомобиль нуждался в ремонте.

Время и жесткие стальные дороги разболтали подвески, и простой турбинный двигатель начал мерзко, протяжно завывать. Но Уошен все никак не могла заняться его ремонтом, во-первых, потому, что драндулет все-таки как-никак ездил, а во-вторых, потому, что ремонт личных транспортных средств у них всегда осуществлялся в последнюю очередь. По приказу Миоцен все силы были брошены на общественные нужды, связанные со скорейшим восстановлением моста, и только в самую последнюю очередь расходовались на личные нужды. И хотя Уошен имела определенные привилегии - разве сама она не являлась необходимой частью этих героических усилий!? - она все же считала неудобным требовать чего-либо для себя вне очереди.

Вот уже шесть столетий, за редкими исключениями, она ездила этим маршрутом в метрополию. Ее местная дорога сливалась с хайвеем, ведущим прямо к старому городу. Шестиэтажные дома стояли в обязательном для всех поселений парке, и сквозь черную листву деревьев виднелись постройки на детских площадках и визжащие, подвижные тела детей. Среди деревьев добродетели тянулись ряды домов, перемежавшиеся кое-где домами-одиночками, разбросанными тут и там по какой-то никому непонятной логике. Ни один дом не повторял другой, даже все высотные дома были разными, и ни один не мешал другому. Единство застройки заключалось лишь в куполообразной архитектуре и подлинно королевских удобствах.

Мнение Уошен относительно их новой веры было и сложным, и переменчивым. Бывали периоды, порой длившиеся годами, когда она считала Миоцен только циничным вождем, а новую религию столь же противоречивой, как любое верование на свете. Но бывало и так, что все эти гимны и парадная пышность, а также прочие атрибуты производили на нее неожиданное и сильное впечатление.

В этой диковинной мешанине понятий заключалось неземное обаяние.

То, что Корабль был реальностью, она помнила всегда. Но объект нынешнего поклонения все более превращался в призрачную диковинную машину, загадочным образом прокладывающую свой путь через бесконечные миры. И даже после стольких лет изоляции в такие мгновения Уошен ощущала внутри себя требовательный позыв вырваться за пределы гиперфибры к холодным живым скалам.

Магистраль становилась все шире и скоро влилась в центральную улицу.

Небоскребы в сто этажей поднимались на проверенной стальной почве, их металлические скелеты, снабженные антиударными основаниями, сверкали акриловыми окнами. Административные кварталы также поражали какой-то странной гармонией. Сделанные из титана и керамики, они напоминали грибы-дождевики без окон, через которые можно было увидеть, что творится внутри; отчетливо выдавались лишь сотни всевозможных укреплений основания и армированные стены, ощетинившиеся невидимым оружием. Само понятие «враг» никогда не употреблялось на Медулле, но оружие имелось, и это не было секретом ни для кого. Параноидальным страхом Миоцен было нападение Бродяг, хотя для этого никогда не имелось ни малейшего основания. И все-таки страх был, и Уошен разделяла его, особенно в последнее время. Нет, она не смотрела на эти неприступные стены с гордостью, но они действительно давали полную иллюзию уверенности и тем самым возможность расслабиться.

За административными кварталами высились шесть куполов Великого Храма. Стоя в его центре, расположенном прямо под оставленным базовым лагерем, можно было отчетливо видеть единственный объект, ставший предметом поклонения всей нации Преданных.

Мост.

Не крупнее, чем какой-нибудь небоскреб, бледно-серый на фоне серебристого неба, он казался почти безнадежно испорченным. По стандартам Корабля его гиперфибра находилась в плачевном состоянии, но все усилия всех работающих на всех заводах и фабриках имели в виду только эту цель. Больше того, часть гиперфибры вообще была оторвана, что не только не позволяло использовать мост по назначению, но даже и просто добраться до него - вот что было главной проблемой для всех и каждого. Ааслин с ее командой и так уже сотворили чудо. Несмотря на нехватку ключевых элементов, они создали тонны гиперфибры, создали, собирая их буквально по капельке. А затем команды под руководством Уошен медленно заполняли этими серыми капельками большие литейные формы, которые с каждым днем укреплялись все ближе и ближе к мосту. В последнее время расстояние сократилось на целый метр.

«Я знаю, что прошу слишком многого,- не раз признавалась Миоцен.- Даже самый наш медленный шаг уже очень быстр, и на долю наших детей уже не выпадет столько испытаний. Но, увы, пока они видят только испытания. А не жизнь. А я хочу, чтобы наши дети увидели, что их энергия способна на великие дела, а главное, что можно действительно достичь того, к чему мы здесь все вместе вот уже столь долго и неуклонно стремимся. Это и будет настоящий прогресс».

Но то, что на первый взгляд, казалось, не должно вообще производить впечатления, было на самом деле чудом даже для старой женщины, повидавшей на своем веку немало чудес. Чудом, всегда заставлявшим ее ощущать внутреннюю дрожь и смахивать непрошенную слезу. Их создание было выше, чем близлежащие небоскребы, оно уже достигало холодной стратосферы. И если они добавляли очередной сантиметр, то сам Медулла оссиум, расширяясь, постепенно добавлял два своих, позволяя поднять новое сооружение так, что оно уже почти целовало короткий обрубок старого моста. Еще немного - и их освобождение свершится. Но за этим следовали проблемы.

На самом деле Уошен всегда сомневалась в том, что Миоцен права в своем рационализме. Д что если их народу нужна что-то более ощутимое? Хотя он и был постоянно увлечен абстрактной идеей мифического Корабля. Но что, если этот проект надо было закончить как можно быстрее, не считаясь вообще ни с какими затратами? Ведь новая структура стояла на железном острове, а остров принадлежал к постоянно волнующемуся древнему океану. Языки раскаленного добела металла то и дело лизали основание нового моста, ведя свою медленную, но постоянную разрушающую работу. Конечно, специальные команды пытались сдерживать эти языки, силой направляя их в специальные каналы, где они начинали работать во благо. Их отклонения на десять метров на север или на шестьдесят на юг считались нормой. Но впереди их еще ждали три века тектонических сдвигов, и то, что было трудным сейчас, в будущем могло стать еще более сложным. Сдерживаемый поверхностью, как покрывалом, пойманный в ловушку металл мог только расти, а в этом случае расплавленное железо со временем начнет подниматься быстрее и быстрее, и, как любая жидкость, стремящаяся найти выход, неизбежно и настойчиво будет пускаться на всяческие хитрости.