2 октября флот Колумба достиг Гран-Канарии, где моряки починили протекавшее судно{504}. Также они остановились на острове Ла-Гомера, где Колумб купил восемь свиней, каждая по семьдесят мараведи, трех мулов и некоторое количество кур – эти животные через несколько лет разведения изменили Новые Карибы до неузнаваемости. В то время на острове шло празднование в честь действующего губернатора, Беатрис Бобадильи{505}. Единственное, что не предусмотрел Фонсека, – запас еды на год для 2000 человек, – было наверстано, пусть и не полностью.

13 октября 1493 года экспедиция покинула Канары. Колумб решил на этот раз подойти к Карибам с юго-востока, а не с северо-востока. Он не обсуждал это ни с монархами, ни с Фонсекой, ни с каким-либо другим представителем власти. Он был на пике славы, так что его воля была исполнена без пререканий; а его волей было попытаться найти другие острова, о которых он слышал. Большая часть слухов была совершенно дикой – байки об амазонках и гигантах, которых остальные испанцы не особо хотели встретить.

Через двадцать дней плавания экспедиция наткнулась на несколько островов, которые адмирал принял за острова карибов. Первым был тот, который он назвал Ла-Десеада по совершенно простой причине – и он, и его команда слишком хотели увидеть землю вновь. Второй остров – гористая Доминика, поскольку в тот день, когда они увидели его, было воскресенье, Domingo. Третий был назван Мария-Галанте, в честь флагманского корабля, здесь они вскоре нашли неплохое место для швартовки. «Адмирал, а также множество людей с королевскими штандартами в руках, взяли эту землю во владение»{506}. Надзиратель Диего Маркес взял с собой одиннадцать человек и, направившись в глубь острова, пропал на несколько дней, но Колумб отправил Алонсо де Охеда и сорок человек с ним, чтобы найти Маркеса. Они захватили двадцать полненьких, но красивых девочек-аборигенок и двух мальчиков-рабов, кастрированных каннибалами. Все эти «индейцы» в конечном счете отправились в Испанию{507}.

Эти необычайно зеленые острова находились примерно в половине пути от Малых Антильских островов, так что Колумб во время своего путешествия пропустил Мартинику. Если верить тому, что Антонио де Торрес рассказал Петеру Мартиру, Колумб (снова) верил, что амазонки находились на последнем острове, и мужчины навещали их регулярно в течение года. Если на них нападали, женщины уходили в тайные пещеры, где защищались при помощи луков и стрел. Это были плохие новости: амазонки представляли собой самую большую опасность для европейцев{508}. Амазонки были известны (если так можно сказать) в греческой мифологии, как находившиеся на краю цивилизованного мира. Говорят, Александр Македонский повстречался с царицей амазонок за Сыр-Дарьей, которая впадает в Аральское море. Так что у Колумба была неплохая компания.

Экспедиция направилась на Гуадалупе (названный в честь иеронимитского монастыря в Эстремадуре) и причалила в бухте, известной как «La Grande Anse» (Великая Бухта). Они нашли здесь красивый водопад, а также дома с соломенными крышами, на которых были заметны попугаи и человеческие кости – признак каннибализма. Мысль о том, что карибы были дикарями-каннибалами, получила еще большее подтверждение. Некоторые из местных жителей были захвачены, включая мальчика и двадцать женщин-таино, захваченных на Борикене, или Пуэрто-Рико. Кастильцы нашли тут курительные трубки, гусей и попугаев, а также склады с провизией и хорошо сделанной одеждой из хлопка. Там нашлись и каноэ, но испанцы выяснили, что десять из них были взяты для набега на другие острова, поскольку, по словам доктора Альвареса Чанки: «Люди здесь дружелюбны друг к другу, словно они являются частью одной большой семьи. Они не наносят вреда друг другу, но враждуют с теми, кто живет на других островах. Они похищают столько женщин, сколько могут. В пятидесяти домах мы не нашли ни одного мужчины, кроме пары кастрированных юношей. Более двадцати пленников были девочками. Они говорили, что к ним относились с необычайной жестокостью».

По словам Альвареса Чанки, карибы считали, что «человеческая плоть столь вкусна, что лучше нее нет ничего в мире; похоже, это действительно правда, поскольку человеческие кости, найденные нами в домах, были настолько обглоданными, что на них не осталось ни кусочка плоти, если не считать того, что было тяжеловато разжевать. В одном из домов мы нашли шею человека, которая готовилась в пищу. Они кастрируют мальчиков, которых берут в плен и используют их, как слуг, покуда те не возмужают. Потом, когда они… хотят попировать, они убивают и съедают их. Они говорят, что плоть женщин и мальчиков не стоит есть»{509}.

Антонио де Торес, назначенный алькальдом крепости Ла-Изабелла, позднее говорил почти то же самое: «В их горшках [была] гусятина вперемешку с человечиной, в то время как другие части человеческих тел были нанизаны на прутья, готовые к зажарке… в другом доме испанцы нашли кости, которые каннибалы аккуратно сохраняют, чтобы сделать из них наконечники для своих стрел, поскольку они не знают железа… Испанцы нашли недавно отрубленную голову молодого человека, покрытую свежей кровью»{510}.

На этом острове Микеле Кунео получил от своего друга Колумба красивую девочку. Он позднее написал, что ему пришлось ее избить, чтобы она не сопротивлялась его домогательствам, но в конце концов «мы пришли к соглашению» и «она, похоже, свое дело изучала в школе продажных женщин»{511}. Таково первое описание любви в Новом Свете.

Эти открытия нагнетали тяжелые предчувствия. Возможно, завоевание окажется отнюдь не таким легким, как представлялось. Однако человеческие плоть и кости все же являли не совсем надежное доказательство. Разве могли мореплаватели из Севильи отличить плоть человека от обезьяньей?

После шести дней на Гуадалупе (4–10 ноября 1493 года) Колумб отплыл к острову Санта-Мария-де-Монсеррат, названному так, поскольку гора в его центре была похожа на ту, на которой стоял известный монастырь в Каталонии. Здесь, как сообщили пленники, карибы вырезали все население. Неподалеку, на Санта-Марии-ла-Редонда, названной так из-за своих округлых холмов, путешественники вновь причалили, но не высадились. Они двинулись дальше, к Санта-Марии-де-Антигуа, названному так в честь знаменитой Девы в соборе Севильи. Наконец, они пристали к острову, который адмирал назвал Сан-Мартин. Остров, казалось, был густо населен. Каноэ, находившееся на «расстоянии двух выстрелов», не двигалось, его экипаж из семи человек попросту окаменел при виде кастильцев. Испанцы с легкостью захватили этих людей, хотя и не без боя. Двое из людей Колумба были ранены, еще один, предположительно галисиец, был убит – первая потеря экспедиции.