— Ты мне можешь еще понадобиться, — сказал я на прощание Юле. — Будь на телефоне.

Она метнула на меня злой взгляд, но кивнула.

— И еще: если ты вдруг вздумаешь пойти в полицию…

— Что я, кретинка? Им прямо до меня! У тебя ведь наверняка разрешение есть на этот пистолет. Скажешь, что я тебя оговорила.

— А ты и в самом деле не глупа, — сказал я с удивлением.

Она сердито хлопнула дверцей и потопала к метро.

Какое-то время я смотрел, как Юля ныряет в стеклянные двери и исчезает в толпе. Потом задумался. И все-таки Настя. Поистине, роковое для меня имя! И вообще: роковая цепь случайностей. Адрес клиники, куда ходит обследоваться моя супруга, Муркин узнал случайно. А вот как он узнал о том, что Стефания не может иметь детей, потому что по моей просьбе жену стерилизовали? Или Муркин блефует? Вряд ли.

Мне надо ехать в клинику. Я все равно собирался это сделать. На всякий случай я позвонил Марковне:

— Ираида, ты дома или на работе?

— Конечно, на работе, Андрюша. Дел невпроворот. Сезон начался, народ из отпусков вернулся. Справки оформляют, — затараторила она.

— Вот и отлично. Я к тебе еду.

— Что-то случилось?

— Так… Личное.

— Хорошо. Я тебя жду.

Жди. По голосу не скажешь, что Марковна напряглась. Но врать она горазда. Моей жене вот уже двадцать лет врет, да так, что Стефания в словах Марковны ни разу не усомнилась. На всякий случай, прежде чем выйти из машины у дверей медицинского центра, я прихватил с собой пистолет. День у меня сегодня такой. Женщин бить нельзя, поэтому придется их запугивать.

Увидев меня, администраторша расцвела улыбкой:

— Здравствуйте, Андрей Ильич.

— Привет.

— Вам кофе сварить?

— Будь добра. И пожевать чего-нибудь, я сегодня не обедал.

— В ресторане что-нибудь заказать или вас бутерброды с колбасой устроят?

— Бутерброды устроят.

— Сейчас сделаю.

Я прошел в директорский кабинет. Марковна выпорхнула из-за стола с распростертыми объятиями:

— Все хорошеешь, Андрюшенька. Эх, будь я на двадцать лет помоложе…

— Мне всегда нравились блондинки, — слегка осадил я Ираиду.

— Да знаю я, что ты влюблен в жену. Это я так, кокетничаю. Я ведь тоже женщина.

«Бабка ты старая», — едва не сорвалось у меня с языка. Предательница!

— Ну что, кофейку попьем? — подмигнула она.

— И кофейку.

— А коньячку?

— Я за рулем.

— Ты на своей машине? Без секретарши и водителя? Что с тобой? — спросила она участливо. — Я же вижу, Андрюша: что-то случилось.

— Случилось. — Я сел за стол, Марковна напротив. — Один человек узнал мою тайну. О том, что я сделал со Стефанией. Теперь этот человек меня шантажирует.

— Неужели денег требует? — всплеснула она руками.

— Хуже.

— Господи, что может быть хуже?!

— Он хочет, чтобы я сел в тюрьму.

— А какое такое преступление ты совершил? И когда? Слава богу, двадцать лет прошло.

— Не об этом сейчас, — поморщился я. — Мне надо знать: кто ему сказал? — я в упор посмотрел на Марковну.

— И ты думаешь, что я… — нет, она не разревелась, как Светка. Просто покачала головой, укоризненно: — Ах, Андрюша, Андрюша… Ты ведь мне как сын. Сколько мы с тобой пережили? Семьями дружим.

— Деньги и не таких давних друзей ссорили.

— Много ли мне надо, бабке старой?

— Когда она приходит, старость, надежнее друзей, чем деньги, не сыскать.

— И у кого их больше, чем у тебя? — усмехнулась она.

— Я далеко не олигарх.

— И слава богу. Олигархом-то, оно хлопотно быть. Большие деревья притягивают молнию. А ты крепкий, что дубок, и за рощицу прячешься. Очень умно, Андрюшенька. А то я не догадываюсь об истинном положении дел. Ты уж за дуру-то меня не держи.

— Ладно, проехали. Так кто же тогда меня предал?

Вошла администраторша с подносом. Расставила чашки, водрузила передо мной тарелку с бутербродами. Все выглядело аппетитно, а я и впрямь проголодался. Пистолет, похоже, не понадобится. Инквизиция сама разберется с предателями.

— А учиним-ка мы допрос с пристрастием, — плотоядно сказала Марковна, глядя, как я поглощаю бутерброды с докторской колбасой. — Как, говоришь, зовут твоего врага?

— Муркин Вадим.

— Муркин Вадим… Не знаю такого… — она согнутыми пальцами постучала по столу. На правой руке сверкнуло кольцо с огромным бриллиантом, заиграли те, что помельче, по-дружески подмигивая мне. Мол, здравствуй, хозяин. Правильно: на мои ведь деньги куплено, я для Ираиды ничего не жалел. — А вот мы сейчас поспрашиваем. — Она взяла трубку внутреннего телефона: — Ира, зайди ко мне.

— Что-нибудь еще? — услужливо спросила явившаяся на зов администраторша.

— Присядь-ка.

Марковна та еще язва. Если я просто улыбаюсь, говоря страшные вещи, то она прямо-таки змеится улыбочкой. И сыплет уменьшительно-ласкательными суффиксами. Так это, кажется, называется.

— А скажи-ка мне, Ирочка, знаком ли тебе человечек по фамилии Муркин? Муркин Вадим.

— Вадим… Вадим… — Ира наморщила лобик. — Нет, Ираида Марковна. Не знаю такого.

— Андрей, как он выглядит?

— Лобастый такой, ростом пониже меня, но не слабак. На бандита малость смахивает. Прическа — короткий ежик. Глаза вроде бы серые.

— Был такой, — оживилась Ира. — Они с Лариской Махочкиной куда-то ходили.

— С Ларисой? — Мы с Марковной переглянулись. Ларисой звали медсестру, которая ассистировала Марковне во время осмотров моей жены. И брала у Стефании анализы. — А ну-ка пригласи ее сюда. Она, надеюсь, на работе?

— На работе, где же еще? Сейчас позову.

И Ира упорхнула.

— Вот и верь после этого людям, — Марковна вновь постучала по столу подушечками согнутых пальцев. Теперь уже зло. Я доел бутерброды и принялся за кофе.

В этот момент в кабинет вошла Лариса.

— Вызывали, Ираида Марковна? Ой, Андрей Ильич, — она явно смутилась.

— Ну что, Лорик, садись, рассказывай, — кивнула Марковна на диван, который сотрудники медицинской клиники меж собой звали «расстрельным». Сидящим на нем сотрудникам Марковна, как правило, устраивала разносы. На мягком, как она говорила, чтобы жопа голове думать не мешала. Для вынесения же благодарностей хозяйка кабинета сажала на неудобный стул.

Лариса все поняла и без сил опустилась на диван.