корзинку, разглядывая аппетитный гриб, сурово нахмуривший на него брови. — Починоки, значит… Пахнет этот дед, конечно, вкусно, почти как глянцешляпки в лесу у Закустовки.

Метаршигл сглотнул слюну, продолжая принюхиваться.

— Илечка, детка, а это что за сын гигантского репейника? — Сердитый голос Швура совсем не соответствовал смешинкам в его глазах. — Вроде разумом одарен, а манерам почему-то не обучен. Туповат али ленив без меры? Да и, судя по всему, зело прожорлив и невоздержан.

Грема так и сел на упитанный колючий зад, открыв пасть.

— Простите, дедушка Швур, это Шуршегрем. Он просто фронтирская нечисть и, конечно, поесть любит, но обычно достаточно воспитанный… кажется, — попыталась вступиться за питомца Ильмара. — А вот и остальные идут. Я сейчас вас со всеми познакомлю.

В отличие от знакомства с Гремой, представление остальной компании прошло гладко.

Дерек был безмерно вежлив, Гульсия, восторженно взирая на живой гриб, цвела улыбкой, а Нарьян, настороженно рассматривая представителя магической флоры, был непривычно тих. Зато Цас, отбросив свою невозмутимость, поразил всех.

Змеелюд церемонно поклонился починоку, просвистел и прошипел что-то, видимо, на своем языке, потом втянул ноздрями воздух и чуть не уткнулся носом в губы Ильке.

— Ис-смаая… онас-с… — Он, словно зачарованный, тянулся к отшатнувшейся девушке, и выглядело это не слишком прилично. Дереку пришлось приобнять студента-целителя за плечи и, притиснув к себе, поинтересоваться, чего там змеелюд лопочет. Впрочем, за Цаса ответил починок, извлекая из свертка в корзинке еще одну ягоду.

— Вот уж не думал, что змеелюда узрю повечеру. Исмаая эта, — Швур протянул янтарную бусинку Цасу, — таким расам тепло дает. В пустыне-то их не очень и нужна, а вот в других землях необходима. У них ведь, чешуйчатых, кровушка стылая, и магия ее плохо греет. А я еще думал, пошто ко мне декан боевиков за ягодой приходил в неурочное время. А вон оно как. Новый змеелюд, да еще и целитель. Надо бы рассадить будет кустики да подкормить. Зиму-то не знай какую обещают, не ходил еще к оку зеленому.

Цас от Ильмары отстал, ягодку принял двумя ладонями и с поклоном, а когда съел, по коже у него словно волной пробежала нить крошечных огненных искр.

— Да что такое-то! — бурчание Гремы было негромким, но расслышали его все. — Топчемся тут вокруг этого деда, топчемся. Ну полезный, мудрый, про всякую ботву знает, но нас там ждут, знаете ли… Стол, наверное, накрыли… не ягодами.

Метаршигл сегодня излазил всю немаленькую территорию академии, был голоден и недоволен. Все его изыскания были впустую, и разгадка того, на что он наткнулся в своих поисках, не приблизилась, и Грема только запутался еще больше. Ему нужен был совет феи и еда, а не бесполезные рассуждения разумного гриба на тему рас и их предпочтений в растительном мире.

— Нетерпение не лучшее качество, — усмехнулся, но неожиданно поддержал его дед Швур. — Но тут твой, девонька, колючий питомец прав, как ни крути. Негоже заставлять хозяев ждать гостей званых, потому поспешим. Вам ведь завтра еще и к балу студенческому готовиться, я-то знаю. А ежели засидимся, то какая подготовка? Особенно барышням.

Вся наша компания дружно пошла по дорожке в сторону общежития некромантов. И если Гульсия при словах починока о бале расцвела предвкушением и украдкой косилась на парней, раздумывая, пригласит ли ее кто-то из них на танец и соглашаться ли ей, то у Ильмары, напротив, настроение испортилось.

Она знала, что первокурсники, да и остальные студенты, будут на балу в парадной форме. Форма у нее была, новенькая и красивая, но сам бал с танцами и прочим вызывал у Ильки закономерные опасения. Там же не деревенские танцы на маленькой площади напротив трактира дядьки Рысека, а БАЛ! Аристократы, манеры, гости и прочее, о чем она имела весьма смутное представление. Откровенно говоря, она и на деревенские посиделки ни разу не ходила, отец не пускал, да и желания не было идти, как и нарядов, подходящих случаю.

Пока Илька печалилась, а Гульсия, одобрив про себя Дерека как потенциального кавалера и забраковав Хмышова, размышляла над кандидатурой змеелюда, они подошли к красивой темной двери. Она стояла на небольшом пятачке травы рядом с кустиками и скамейкой в тупичке между кладбищем и общежитием некромантского факультета.

Нарьян, не задумываясь, потянул за серебряную кованую ручку, и дверь легко распахнулась, явив им переливающееся радужное туманное марево. Полугоблин, пожав плечами — приглашали же, — спокойно нырнул туда, а за ним, торопливо семеня лапами, поспешил Шуршегрем. Остальные последовали их примеру. Кто неуверенно, кто с любопытством, Дерек, который успел по дороге забрать у Ильки тяжелую корзинку, взял девушку за руку, а Цас с перебравшимся к нему на плечо починоком, рассуждающим о пользе в лечении той или иной травки, подтолкнул в спину засомневавшуюся перед неощутимой преградой Гульсию.

— Ошмургловеть! — резанули по ушам восторженные вопли Нарьяна. — Такая огромная рыба? Прикиньте, тут рыбы на дереве живут! Интересно, она вкусная? И как ее оттуда достают?

Из кроны толстенного, прямо как крежень кикиморы, дерева, росшего поблизости от входа, свисал вниз золотисто-синий рыбий хвост. Судя по его размеру, рыбка была не меньше Дерека и довольно упитанная.

— Нахал и невежа! — Грудного женского голоса откуда-то сверху никто не ожидал. Хвост с роскошным плавником дернулся и исчез среди резных листьев, резким движением сбросив на землю несколько маленьких твердых плодов. Как потом они узнали, дерево называлось «дуб», а его плоды — «желуди». Было оно из родного мира Марии Спиридоновны, и даже не совсем мира, а конкретно из одной сказки, потому что дерево обвивала толстая сверкающая цепь, которую опытный взгляд Хмышова сразу определил как золотую.

Вот рядом с одним из крупных звеньев этого странного украшения для дерева показалась темноволосая женская голова, а потом дамочка подтянулась на руках и высунулась по пояс, разглядывая пришельцев.

Ее полные губы обиженно надулись, а синие глаза с длинными ресницами остановились на симпатичном Дереке, который все еще держал Ильку за руку.

— Вот так приходят и сразу обидеть норовят, ни «здрасьте», ни «разрешите познакомиться»! Рыбой обзовут, сожрать мечтают. — Она колыхнула немаленьким, едва прикрытым крупными ракушками бюстом и кокетливо склонила голову набок, отчего мужская половина гостей слегка впала в ступор.

— Так хвост висел! — Греме море было по колено. Дамочка на него впечатления не произвела, рыба интересовала больше, поскольку явно была ближе к провианту. — Куда делся-то? Рыбий хвост. А вы кто будете? Здрасьте.

— И ничего не рыбий! — Барышня надулась еще больше и томно вздохнула, отчего ее достоинства всколыхнулись так, что у Нарьяна глазки собрались в кучку и дыхание перехватило, Вольтецкий