— …одного только за всю жизнь помню… «давай, говорит, всберкассу…» Сейчас, думаю, я тебе тут в сберкассу огородами побегу… Сую емуполтинник, говорю — «все, друг, давай на этом помиримся…» А он: «никогда ни укого не брал и брать не собираюсь…» Ну и заставил меня в сберкассу бежать. Этотслучай я единственный помню. Вот он мне в память врезался медально…

— …ну и расстался я с некоторой толикой денег, да тутуже ни хрена не попляшешь. Если б я еще аскетом был, вина и женщин бы чурался…а так, думаю…

…Но в эту н-о-о-очь под сенью сонных стр-у-у-уй

Я всё-о-т-ки вырвал первый поцел-у-у-уй…

…Вдруг Слава заговорил на иврите быстро и гладко. Но как-тонеразборчиво. Смотри-ка, подумала я сквозь дрему, вот что значит — опыт работыв Синдикате, помноженный на природные способности.

— …Ильинишна!

Я открыла глаза. Темно, в окне машины — тусклая лампочка подкозырьком подъезда. Слава сострадательно заглядывает мне в лицо.

— Пошли, отконвоирую вас до хаты.

— Не надо, Слава, я сама.

— Там у вас темно, вроде…

— Зато пожара нет…

…В подъезде кто-то вывернул или разбил лампочку. Я досталасвой лазерный фонарик-крошку (десять лет гарантии) и, высвечивая перед собоюкрасный кружочек на полу, стала осторожно подниматься по шести ступеням, напервую площадку; повернув к лифту, наткнулась на кого-то тяжело сопящего,громко рыгнувшего от столкновения. И — выронила фонарик.

— Что?! Вам кого?!

Кто-то большой, распространяющий тяжелый запах, молчал иперетаптывался…

— П-позвольте… — проговорила я прыгающими губами… —Позвольте… пройти…

Тут приоткрылась дверь соседней квартиры, и женский голоссердито позвал из щели электрического света:

— Альфа! Альфа, сволочь поханная, — домой!

…В лифте я прислонилась к стене и медленно съехала на своюсумку…

— …А у нас тут новое развлечение, — сказал Борис,когда я вышла из ванной…

После его слов зазвонил телефон. Три часа ночи! Яинстинктивно рванулась — к трубке, но муж удержал меня.

— Не бери! Это он.

— Да кто — он?!

— Какой-то общительный псих. Звонит без продыху весьвечер и вот уже полночи. Не подходи, когда-нибудь ему надоест.

Действительно, звонок умолк. Но минут через десять, —мы уже легли и свет погасили, — зазвонил опять.

— Нет, ну это же не может продолжаться вечно!

Я вскочила, решительно и молча сняла трубку.

Там помолчали, сопя… Потом невнятный мужской голоспробормотал, вздыхая:

— О, святой Базилик, святой Базилик… не в то же сил покраю пить кровушки густой народной нять то краше… — и скатился в вялоебормотание…

— Вам кого? — сурово спросила я. — Выпонимаете, что сейчас глубокая ночь?

Он вздохнул и опять заволок монотонное бормотание свсплывающими мутными островками слов.

Я положила трубку. Борис стоял рядом в трусах, нервнопоглаживая лысину.

Опять звонок.

— Послушайте! — рявкнула я, срывая трубку, —вы что, по милиции соскучились?

Это предположение, по-видимому, его развлекло. Он забормоталгромче и возбужденней…

Я бросила трубку. Отключила телефон. Мы легли и часа два ещеобсуждали — что бы это могло такое быть? Несчастный шизофреник? Развлекающийсяподросток? Служака, скучающий на прослушке?

Утром, едва включили телефон, он злорадно зазвонил, словноподстерегал это мое движение — руки к розетке.

Монотонным отрешенным голосом псих — так казалось — читал покнижке, вернее, по нескольким, разложенным перед ним, книгам. Выхватывал слова,отдельные фразы, лепил их на скорую руку… «Спасите Конкорд… — сказал он мне наэтот раз, — спасите Конкорд…»… Иногда, впрочем, внятно отвечал на вопросы.Хотя и несколько односложно.

…Главу департамента Бдительности я застала на карачках передворотами детского садика, изучающим днище нашего синего «форда». На углу у«Гастронома» стояли три местных алкаша и с обалделыми лицами следили оттуда застранными действиями лысого «азера»…

— Шая, — сказала я, — свистать всех наверх!Наконец-то у нас неприятности!

Он вскочил, отряхивая брюки на коленях.

Я принялась подробно и в лицах, копируя интонации нашеготелефонного взломщика, рассказывать всю историю, предвкушая бурную реакцию Шаии не решаясь признаться себе, что давно ждала такого вот момента, —поглядеть, каковы будут действия нашей хунты в полевых условиях.

Когда закончила, он строго проговорил:

— Все очень серьезно, Дина! Мы не можем игнорироватьтвой случай! Неизвестно — кто этот тип и что он затевает. Мы обязаны отнестиськ данному факту со всей ответственностью!

— Отлично, — сказала я, — вперед! — ипошла к проходной.

— Ты должна немедленно обратиться в милицию! —закричал он мне в спину. Я обернулась. На коленях его была грязь. Лысинасверкала. Насупленные брови перса чернели на лице яркой приметой. Он отличнопродавал бы цветы на всех московских рынках.

За его спиной, у «Гастронома», под щитом «Пойми красотумомента» отдыхал в блевотине сильно побитый мужчина.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Microsoft Word, рабочий стол,

папка rossia, файл psih

«…к восторгу нашей дочери и всего моего департамента,история с телефонирующим психом приобретает детективный оборот. РассудительныйСлава говорит, что надо на „Горбушке“ купить определитель номера, застукатьэтого весельчака и… — И что? — спрашиваю я Славу. Тот отвечает: — …а вы,Ильинишна, не задавайтесь тяжелыми вопросами бытия. Вы номерочек узнайте, а тамуж я возьму дело в свои руки, и колбасить его будут не по-детски.

Я, конечно, не могу допустить Славиного самоуправства. Нопосле бессонной недели он буквально силой повез меня на «Горбушку», за пятьминут определитель был куплен и еще за пять минут, — после возвращениядомой, — заветный номер был считан с этого замечательного приборчика.

На работе Женя полезла в справочную Интернета — разыскиватьданные абонента, и через минуту воскликнула:

— Вот это да-а-а-а! Угадайте фамилию вашего психа!

Все мои вразнобой стали орать из обеих комнат: Шапиро!Рабинович! Черномырдин! Путин! Я сказала из своего кабинета:

— Буонарроти.

Женя отозвалась:

— Ну, почти. Ре-вер-дат-то!

Все заорали — не может быть! Женя, как всегда, —пожалуйста, убедитесь. Все кинулись к экрану и — пожалуйста, убедились.Ревердатто В.Д.