Тимофей взглянул на девицу. Пономарева выглядела спокойной и скандал с нытьем затевать, кажется, не собиралась. А почему бы ему и не выпить чаю? Он устал от походов по магазинам, у него трещала голова, да и пахнет аппетитно.

– Ладно. Уговорили, – расстегивая пальто, произнес он.

– Вот и отлично, – обрадовалась сыщица. – Раздевайтесь, вот ванная, мойте руки, а я пока пакеты разгружу.

Тимофей отправился в ванную, а Саша быстренько затолкала обе сумки в кладовку и, когда он вошел в кухню, расставляла на столе парадные чашки и сахарницу, посредине стола красовалось блюдо со слойками.

– Какая вкуснятина! – искренне похвалил мужчина, проглотив первую булочку.

– Я люблю печь, – нагло соврала Саша, решив, что небольшая военная хитрость будет вполне уместна. – Я вообще готовить люблю.

– Очень похвально, – беря следующую булочку, одобрил Тимофей.

Пономарева была сегодня какой-то другой. Не взъерошенным подростком, а привлекательной девушкой. Черные леггинсы и обтягивающая черная туника очень ей шли, не зря Сашка так тщательно выбирала наряд. Тело у стажерки было крепкое, проработанное, сразу было видно, что барышня усердно занималась, но не балетом, а… Тимофей прищурил опытный глаз. Скорее всего, гимнастикой. С такими данными она могла бы податься не в юристы, а в… А куда ей, собственно, подаваться? В модели? В содержанки? Клубные танцовщицы? – возразил он сам себе. Молодец девочка – и умненькая, и хорошенькая, и фигурка отличная.

– А о чем вы хотели со мной посоветоваться? – спросил он, подобревший после еды.

Саша долго придумывала, о чем бы ей посоветоваться с Тимофеем, чтобы не было иллюзии, что она мечтает сесть ему на шею. Сперва она хотела попросить у него протекцию для устройства в какую-нибудь адвокатскую контору, потом похлопотать, чтобы начальство отметило ее практику благодарностью, потом помочь с закрытием дела. Но все это было слишком преждевременно и очень уж откровенно. Пришлось в очередной раз мусолить дело Огородниковой.

– Вы знаете, Тимофей, я все думаю об убийстве Огородниковой. И меня смущает отсутствие в этом деле улик. Вы думаете, если я найду свидетелей, видевших Рогутского в день убийства возле ее дома, этого будет достаточно? – Вид Саша имела в меру озабоченный, потому что обремененные серьезными проблемами девушки никогда не могут рассчитывать на успех. Кому нужны чужие головные боли?

– Вкупе с мотивом, да если нам удастся доказать убийство самого Рогутского, а еще прибавить сюда похищение Яны, должно хватить, – не очень уверенно проговорил Максимов, потому как и сам во многом сомневался.

– Скажите, Тимофей, – с интересом и «скрытым» восхищением глядя на собеседника, спросила она, – а вам когда-нибудь приходилось самому заниматься расследованием? У вас так успешно получается.

– Да нет, – не заподозрив подвоха, ответил мужчина. – Я работаю в крупной фирме юрисконсультом и всю жизнь интересовался именно этой областью юриспруденции.

– Ой, Сашенька, как мы с вами засиделись! – спохватился Тимофей спустя час, случайно взглянув на часы. – У вас, наверное, скоро родители вернутся, да и мне, признаться пора, – поднимаясь, оправдывался он, вспомнив о том, что дома его ждет голодная Яна.

Уходить ему не хотелось. Болтать с Сашей было весело и интересно, у нее обнаружилось прекрасное чувство юмора. Доев последние булочки, точнее, когда Тимофей доел последние булочки, они переместились из кухни в гостиную, и сытый мужчина окончательно размяк в мягком глубоком кресле, но ехать было надо. И он мужественно заставил себя встать и пойти в прихожую.

Когда он уже в пальто прощался с Сашей в дверях, она неожиданно приподнялась на цыпочки и чмокнула его в щеку, потом сама смутилась, пролепетала какую-то благодарность и, торопливо открыв замок, выпустила его из квартиры.

В лифте Тимофей ехал один и, пока спускался, потирал щеку, глупо улыбаясь и вспоминая милое Сашино смущение и ее тоненькие ручки, которые она положила ему на плечи, когда тянулась к щеке.

Яна ждала Максимова. Он обещал вернуться около шести – в полседьмого, а на часах уже было семь. Она ужасно тяготилась пребыванием в чужой квартире, невозможностью одеться удобно. Встречать Максимова в его собственных спортивных штанах и безразмерной футболке, прибавлявшей ей лишних килограммов пять, казалось неловким, а сидеть весь вечер в рабочем костюме – смешно и неудобно.

К тому же в доме не имелось еды, а еще у нее не было крема, нормальной расчески, фена, дезодоранта, да еще много чего, о чем вслух не говорят. Сколько она протянет в таких нечеловеческих условиях?

Чем дольше не было Максимова, тем мрачнее становилась Яна. Когда он, наконец, явился, свежий, бодрый, веселый, с пакетами, полными покупок, она уже находилась в состоянии кипения.

– Добрый вечер! – весело улыбаясь, поздоровался Тимофей, ставя на пол пакеты. – Извините, задержался, пришлось нашу заключенную стажерку навестить, – раздеваясь, отчитывался он. – Она меня такими вкусными булочками угостила, жаль, моя мама никогда не умела печь. А вы тут как поживаете? – Он повесил пальто и обернулся к Яне.

– Прекрасно, – ледяным тоном отрезала она. – Как долго мне придется здесь находиться?

Булочки он ел! Эта фраза отчего-то особенно ее взбесила. Ей почему-то стало ужасно обидно, что Тимофей не поехал сразу домой, а зачем-то отправился к Александре и пил там чай, да еще и с булочками, которые он к тому же хвалит.

– Ну, вероятно, несколько дней, – растерялся от такой встречи Тимофей. Его благодушное настроение улетучиться еще не успело, но словно споткнулось.

Он смотрел на Яну, на ее строгое лицо с плотно сжатыми губами, заглядывал в прищуренные сердитые глаза и не мог понять, что стряслось. Они так мило беседовали сегодня днем, когда она про маму рассказывала… Ах, да, разумеется, сообразил Тимофей и, улыбнувшись виноватой улыбкой, проговорил:

– Яна, вы меня извините за мамин визит, она у меня оригиналка с довольно жестким характером и отчего-то считает…

– При чем тут ваша мама? – тем же холодным, полным скрытого раздражения голосом произнесла девушка. – Она просто заглянула на минутку, и все. Недоразумение разрешилось, и говорить больше не о чем.

– Тогда я не совсем понимаю… – потер лоб Тимофей, пытаясь сообразить, что могло привести Яну в столь скверное расположение духа. – Да, кстати, я тут продукты привез, все, что вы заказывали, – решил он перевести беседу в понятное и безопасное русло, надеясь задобрить девушку. «А может, она просто голодная?» – сообразил, наконец, он, почувствовав легкий укол совести. – Яна, вы, наверное, голодная? Вы уж извините за задержку. Может, мы вместе что-нибудь быстренько приготовим? Может, омлет или яичницу? – соображал Максимов, пытаясь по ее лицу понять, туда ли он теперь двигается.

– А разве вы еще не наелись? – спросила Яна, слегка приподняв брови.

– Вообще-то даже объелся, но просто за компанию… – любезно предложил он.