«Немного о грустном. Сразу предупреждаю, все уже в порядке! Я упала с лошади. Потом расскажу, как это вышло. И так неудачно, что сломала себе ключицу. Провалялась два дня в больнице, делали операцию, перелом со смещением. Фотки высылать не буду, а то испугаешься. Сейчас почти не болит. В Питер полечу, наверное, тоже в гипсе. Но мне все равно на лошади скакать очень понравилось. Выздоровею, снова пойду. Вот такая я сумасшедшая. Пришли мне море. Буду лежать и смотреть, как оно волнуется за меня .»

«Знаешь, я за это лето многое поняла и очень хочу тебе рассказать об этом. Мне гораздо легче, тут есть одна женщина, она психолог и мама моей подруги. У меня даже подруга тут есть, можешь себе представить! Настоящий психолог, а не как у нас в школе: нарисуйте несуществующее животное. Пройдите тест. Знаешь, как надоело. Она со мной много говорила, и мне стало легче. Правда-правда! Я знаю, что угнетала тебя своим унылым видом. Но теперь все будет иначе. Я наконец-то чувствую себя живой. Сказала Смерть. Хаха! Напиши мне что-нибудь».

«Меня выписали, немного волнуюсь, что ты не читаешь и не пишешь. Надеюсь, с тобой все хорошо».

«Леш… ты где? Скучаю… люблю…»

Я прочитал это, и у меня настолько затрясись руки, что телефон выпал и грохнулся о кафель, экран расцвел снопом трещин, как разбилась в тот момент моя жизнь. Последнее сообщение было отправлено двое суток назад, а первое наутро после моей измены. Я почувствовал, как земля уходит из-под ног. Сердце забилось где-то в горле, и я начал задыхаться.

То есть пока… мой самый близкий человек на всей земле… лежал в реанимации… я… здесь…

Шок был такой силы, что меня замутило и вырвало бы, если б было чем. Я стоял над раковиной, задыхался, и перед глазами все плыло и шло пятнами. Такого чудовищного чувства вины, стыда и отвращения к себе я не испытывал ни разу в жизни. Предатель. Изменник. Сволочь. Ей было плохо, а я ее оставил. Бросил. Думал только о себе и своих хотелках. Искал предлог, чтобы прыгнуть в постель и не чувствовать себя виноватым. Не дождался ОДИН ДЕНЬ, чтобы развеялись все сомнения. Чтобы остаться любимым, верным, честным. Чтобы сохранить наши драгоценные отношения, которые висели на волоске, и я, именно я его оборвал.

Я схватился руками за голову, она была горячей, лоб мокрым. Что я натворил? Что наделал? Что? ЧТО? Она никогда не простит! Не простит меня.

Я провел в ванной столько времени, что Элиза заволновалась или соскучилась, пришла под дверь, поскреблась.

– Милый, открой, я тоже хочу в душ, примем вместе? – мурлыкала она.

А когда я вышел, она взглянула на мое лицо и отшатнулась.

– Что стряслось? – ее глаза наполнились страхом. – Милый?

Мои ноги подкосились, я сел на пол, закрыл лицо руками и затрясся. Элиза бросилась ко мне, упала рядом на колени, обняла, прижала к себе, стала гладить по голове, приговаривая что-то ласковое на испанском.

– С кем-то плохо, да? – шептала она. – Скажи мне. Поговори со мной.

И я рассказал. Все как есть. Про свою большую любовь, свои мысли, сомнения, боль и побег в ее, Элизы, постель. И о том, что узнал теперь и какой грязной тварью я чувствую себя сейчас. Рассказал, и глаза заломило так нестерпимо сильно, что я захотел отвернуться, сбежать, чтобы она не видела мои чертовы слезы предателя и слабака.

Но Элиза удержала меня. Ласково гладила по лицу, по волосам, заглядывала в глаза.

– Ты можешь плакать, это ничего. Это же твои чувства, естественные, живые. Боль, как и радость, – это то, что делает тебя настоящим. А ты такой живой мальчик. Такой светлый и чистый, способный на большую сильную любовь. Это так прекрасно!

– Я все испортил! Элиза! Разве ты не понимаешь? – закричал я.

– Мне трудно понять, милый, – вздохнула она, – я не знаю, как вся эта радость и удовольствие, – она махнула рукой в сторону постели, – может сломать жизнь, разбить сердце. Ты старался сделать счастливой ее. Ты сделал счастливой меня и сам был счастлив. Разве это плохо? Думаешь, она не поймет?

– Не поймет, нет. И я бы не смог. – Я замотал головой.

Элиза, космическое существо, ее серьезные отношения означали, что она какое-то время хочет только одного партнера. А потом это у нее заканчивалось, и она ждала, что любимый порадуется, что ей хорошо с кем-то еще. Куда ей понять, что это такое, когда ты чертов однолюб? Когда всю свою сознательную жизнь чувствуешь себя неотъемлемой частью пары и все свои чувства посвящаешь одному человеку, для которого ты рожден. Создан, чтобы быть рядом. Когда счастье для тебя пополам не делится, и ты клянешься ждать близости три года, зная, что это будет самым важным событием для вас обоих, и каково это – отупеть от боли и сомнений, запутаться, попасть в водоворот, вынырнуть и не увидеть берега. Потерять ориентир. Украсть у самого близкого человека то, что обещал и хотел отдать только ей?

– Ну… ты можешь ей не говорить, – невозмутимо пожала плечами Элиза.

– Она поймет, она увидит меня и все поймет. Да и я не смогу врать. Только не ей.

– Если она тебя любит, она поймет и простит тебя. Я в это верю. Ты действительно никому не причинил вреда! Ты не хотел обидеть ее, не хотел у нее чего-то отнять. Ты любишь ее. Мне досталась страсть и твое тело. Сердце же важнее. Правда? – Она с улыбкой заглянула в мои глаза.

– Мы слишком разные, – прохрипел я, поднимаясь на ноги.

– Не знаю, – она встала вслед за мной, – мне кажется, у нас с тобой кое-что общее точно есть. И я ни о чем не жалею.

Я посмотрел на нее, испытывая глубочайшее, рвущее меня на части горе. И понял, что если останусь тут еще хотя бы немного, то испорчу и ей все впечатления от этой недели. А она-то здесь ни при чем! Хоть я и винил себя за то, что произошло между нами, но хотел оставить о себе только приятные воспоминания. Я вымученно улыбнулся и подобрал с пола свой разбитый телефон.

– Прости, мне надо бежать. Спасибо тебе… за все. Я тебя никогда не забуду, – выдохнул я, и она с улыбкой обняла меня. Я заставил себя обхватить ее за плечи, но быстро отстранился. – Я пойду, мне нужно успеть перед вылетом снять море…

– Леш, я не верю, что повелась на твою провокацию, – выдохнула Альбина, усаживаясь в машину, – ты опять везешь меня куда-то перед комендантским часом! Что если мы не успеем вернуться?

– Ну, на крышу точно не полезем, – он рассмеялся и покосился на нее.

Женщина мечты была одета в белые кожаные кеды и узкие укороченные джинсы, обтрепанные на краях, обтягивающие стройные ноги как лосины. Сидели они на ее фигуре идеально, глаз не оторвать! Дальше внимание примагничивала узкая полоска голого живота между джинсами и белой обтягивающей блузкой с пересекающим талию ремешком, накрест сходящимся под грудью. Лифчик могла бы и не надевать, мечтательно подумал Алекс, представляя, как бы это смотрелось с ее-то аккуратной грудью. Поверх блузки она накинула джинсовую куртку по погоде, но в машине сняла ее и бросила на заднее сиденье. В небольшом бумажном пакете виднелись ремешки танцевальных туфель. Слегка волнистые волосы были собраны в высокий конский хвост. И вроде просто, ничего особенного, но дыхание застревает!