– Двадцать шесть! – торжествующе сказал Джуффин, падая в свое кресло. И, вероятно, сочтя, что мы недостаточно потрясены магией этого числа, повторил практически по слогам: – Двадцать шесть!

– Заговорщиков? – встрепенулся Мелифаро. – Всего, или только тех, кого вы уже поймали?

– Лично я пока вообще никого не поймал, – ответствовал шеф Тайного Сыска, да так самодовольно, словно именно это и являлось возложенной на него непосильной задачей: никогда, ни при каких обстоятельствах никого не ловить. – Двадцать шесть это…

– Писем на ваше имя с просьбой не изменять Кодекс! – выпалила Кекки. – По моим прикидкам, их должно быть двадцать четыре, но я могла что-то пропустить.

– Ты совершенно права, на мое имя действительно только двадцать четыре, – сказал Джуффин. Он явно был приятно удивлен ее проницательностью. – Двадцать шесть петиций прислали Королю; видимо авторы двух решили, что копию мне отправлять бесполезно, не прислушаюсь. Но остальные все-таки отправили. То ли просто из вежливости, то ли верят, что меня можно переубедить. Потрясающая наивность. Однако на практике наивные мечтатели оказываются правы куда чаще, чем принято полагать.

– У нас в Новом Городе сами продавцы газет подписи собирали, – сказал Нумминорих. – Показывали всем прохожим статью с вашими комментариями, говорили: «Дело плохо, сэр Халли грустит о старых временах, надо срочно отправлять письма Королю и Великому Магистру Семилистника, пока он им головы не задурил», – совали под нос наскоро составленную петицию, и все сразу подписывались. Даже мне предложили, хотя в нашем квартале все прекрасно знают, кто я такой. Я сказал, что не имею права подписывать общественные петиции, поскольку являюсь государственным служащим высшего ранга, но вызвал из дома Хенну и няню детей. Они с удовольствием подписались, а Хенна еще и ошибки исправила. Может, зря: с ошибками было смешней и больше трогало сердце.

– А к нам прямо в дом вломились, – пожаловался я. – Правда, не лично ко мне, а к Базилио. Меня настоятельно просили не звать. Но все равно молодцы. В смысле каковы нахалы! Пора что-то делать с моей репутацией. Мантию Смерти, что ли, снова начать носить?

– По крайней мере, из всех твоих нарядов это был самый приличный, – заметил Мелифаро.

Кто бы говорил.

– Тебе уже ничего не поможет, – ухмыльнулся сэр Кофа. – Сколько не распускай по городу слухи, что ты плотоядный демон из ледяного мира, пришедший в Мир погреться и заодно досыта поесть, или какой-нибудь наскоро воскрешенный Древний Магистр с одним из камней Холоми на месте сердца, но в глазах широкой общественности ты теперь в первую очередь человек, у которого дома живет знаменитая говорящая собака из Королевского Университета, а на крыше вечно какая-нибудь теплая компания выпивает и ржет так, что у соседей оконные стекла звенят. Эти неумолимые факты никакой Мантией Смерти не перешибешь.

– Двадцать шесть петиций, вы только вдумайтесь! – нетерпеливо перебил нас Джуффин. – И всего на трех меньше тысячи подписей, на остальных – значительно больше. При этом с момента выхода утренних газет прошло всего шесть часов; то есть надо понимать, это только начало, капля в будущем море. Вы вообще осознаете масштабы происходящего? Лично я от наших горожан такой прыти не ожидал. Ишь как вцепились в магию, никому теперь свое право колдовать без боя не отдадут. С боем, впрочем, тоже не отдадут, ни на каких условиях. Такой подход вызывает уважение. Они молодцы.

– Я, кстати, вполне ожидал, – заметил Кофа. – Только скорость недооценил. Предполагал, к обеду будет максимум полдюжины писем. Ошибся. Но вектор развития событий правильно определил.

– Я думал, если в столице все действительно настолько прекрасно, как мне представляется, к вечеру нам с Королем придет два-три письма, – усмехнулся Джуффин. – А они вон как! Придется мне пересмотреть свои взгляды. Нельзя так недооценивать людей.

– А я вообще не предполагал, что кто-то что-то такое предпримет, – покаялся я. – Больше того, когда Базилио прибежала советоваться, можно ли ей ставить подпись, я сперва подумал, что какие-то горе-энтузиасты написали еще одно письмо с просьбой запретить магию. Потому что их достали хулиганы, и вообще раньше было спокойней. Ужасно на них разозлился. Оказалось, зря.

– Ну, тебе еще и не то можно, – утешил меня Мелифаро. – Какой с тебя спрос? Что плотоядный демон из ледяного мира может понимать в человеческой жизни? Ложку с кровью невинных жертв мимо пасти не проносишь, уже молодец.

Я показал ему кулак. Тем и утешился. Потому что по сути он был совершенно прав.

– Во всем этом есть только одно неудобство, – сказал Джуффин. – Его Величество просит меня… я бы сказал, очень настоятельно просит успокоить людей.

– В каком смысле «успокоить»? – удивился сэр Кофа. – Наложить заклятие на всех горожан сразу, чтобы сидели тихо и не мешали следственным мероприятиям?

– Это я бы и сам с радостью сделал, – ухмыльнулся шеф. – Однако околдовать столько народу сразу, за один прием, разве что Древним было по силам. Да и то сомневаюсь. В легендах подобных историй, конечно, полно; я даже не думаю, что они врут, просто в то время были совсем малонаселенные города, как сейчас деревни. А средних размеров деревню я бы, пожалуй, легко заколдовал. Впрочем, Король никаких чудес от меня не требует, а всего лишь просит сделать еще одно официальное заявление для прессы и твердо пообещать, что отменять поправки к Кодексу мы не станем, даже если в столице начнется полный бардак. По сути он прав, не стоит без особой нужды держать людей в напряжении, но именно сейчас такая необходимость есть. За минувшие сутки мне удалось покорить столько сердец, что жалко было бы бросить это дело на середине.

Кофа аж подобрался, как огромный кот перед прыжком.

– Вам удалось? Я правильно понимаю?..

Джуффин кивнул:

– Кое-что удалось. По крайней мере, меня обещали нынче вечером познакомить с человеком, который аргументированно объяснит мне, почему отмена последних поправок в Кодексу действительно жизненно необходима. Вернее, которая объяснит. По нескольким оговоркам я понял, у них всем заправляет некая леди. Что, кстати, удивительно: женщины редко действуют настолько глупо. Разве только когда влюблены в дурака. Ладно, разберемся. Главное, мне удалось убедить Короля подождать до завтра. Не без усилий, но удалось. Имейте это в виду. Можете начинать жаловаться на мою твердолобость в приватных беседах с приятелями; это не то чтобы приказ, скорее просьба о помощи. Мне очень нужно окончательно убедить заговорщиков, что мне можно доверять. А времени почти не осталось.

– Будут вам сплетни о вашей твердолобости, – пообещал Кофа. – Вообще не вопрос. Основную аудиторию я примерно представляю, с ней довольно легко работать. И, кстати, леди Кекки давно не была при Дворе. Уж там найдется кому пожаловаться на начальство, чтобы попало в нужные уши.

– Но на мне висят учителя магии… – начала было Кекки.

– Ты до сих пор не поняла, что с учителями нам ничего не светит? – укоризненно спросил Кофа.