– Леша, мы же справимся сами? – Оболкин повернулся к Веселому.

Тот быстро кивнул:

– Да, Никита Алексеевич, конечно справимся!

– Видишь, Костя? Наш командор уверяет, что грабителей мы найдем. Можешь сообщить в Москву. Не переживай, мы скажем, что ты нам тоже очень помог. Кстати, рекомендую тур по ивановским буддийским монастырям. Очень интересно! Сам уже трижды ездил и каждый раз что-то новое узнаю. Могу организовать на высшем уровне!

Костя понял, что ему настойчиво рекомендуют не лезть в их расследование, для чего и устроен весь этот спектакль, демонстративное тыканье и отношение к нему, как к мальчишке. Но такой расклад его не устраивал.

– Понимаете… Никита Алексеевич… мой командор считает, что кража кармографа связана с одним делом, которое я веду. Его могли украсть не для того, чтобы продать на черном рынке, а для более опасных целей. Это очень важно. Есть вероятность, что в деле замешан некий Виктор Андреевич Кучик. Может быть, вы слышали что-то о нем? Может, он в городе? – Костя достал из кармана распечатанную фотографию и показал ее Оболкину.

– Нет, сожалею, но ничего о нем не знаю. – Приор лишь мазнул взглядом фото, даже не взял его в руки. – Сережа, если бы этот Кучик был у нас в городе, мы бы знали о нем?

Горилла оживилась за мгновение, покивала и пробурчала что-то вроде «зналибыникитаалексеич».

– Могу я еще чем-то помочь? – спросил приор, поднимаясь из-за стола. Тут же со своих мест вскочили и оба командора.

– Видимо, нет, – развел руками Костя. Он пока не хотел идти на конфликт.

К выходу его вежливо проводили, хотя правильнее будет сказать: просто выпроводили из горкома. Такого развития событий он не ожидал.

Холодный ветер заставил поднять воротник пальто. Настроение стало таким же хмурым, как небо над Иваново. Низкие серо-грязные тучи грозили пролиться то ли дождем, то ли снегом, замызганные листья крутились под ногами, поторапливая, напоминая о том, что время ускользает, как и Кучик с изобретением своего гениального друга. Куда теперь? В гостиницу? Не только ничего не узнав, но и потеряв возможность что-то узнать? Да, конечно, нужно связаться с Амгаланом Доржиевым. Вероятнее всего, тот даже заставит местного приора хотя бы не мешать, но… были большие сомнения, что это что-то даст.

Треньканье телефона выдернуло Костю из задумчивости. Звонила Кира, и она предлагала встретиться в кафе. Вот уж не до нее! Костя быстро отправил сообщение «как-нибудь в другой раз» и вернулся к своим мыслям. Да, видимо придется ехать в гостиницу: с Амгаланом лучше поговорить не на улице, а там, где никто не услышит. К тому же в номере тепло и сухо.

Зазвонил телефон. Определитель показал, что это Кира. Несколько секунд Костя колебался, снимать ли трубку, но все же сказал «алло».

– Извините, что я так настойчива. Мне просто действительно очень нужно с вами поговорить. – Она тараторила, не дожидаясь ответа, стараясь успеть все сказать до того, как ее перебьют. – Этот старый… консерватор не любит молодежь. Молодежь у него – это те, кому меньше пятидесяти. А особенно он не любит молодых девушек. Мне вообще не дают ничем заняться, и я чувствую, что готовят на вылет. Потом на Совете скажут, что я себя никак не проявила и в Ордене быть не достойна. Мне нужно хоть что-нибудь! Хоть какие-то достижения! Константин Юрьевич, можно я вам в расследовании помогу?

Хотелось ответить «нет» и нажать отбой. Костя терпеть не мог, когда его настойчиво о чем-то просят, особенно девушки. Казалось, они пытаются навязаться ему, и это напрягало. К тому же у самого проблем выше крыши, куда уж помогать другим! Но он сделал паузу и успокоился. Кира не виновата в том, что у него проблемы, что он сторонится женщин и отношений. Ладно. В конце концов, в ближайшие полчаса все равно никаких срочных дел, а Амгалану можно позвонить чуть позже. Ну побудет психотерапевтом. Выслушает. Даст совет. Если придумает, какой.

– Хорошо. Я стою на улице у входа в ваш горком.

– Бегу!

Она, видимо, действительно бежала: появилась в течение минуты, застегивая на ходу серое пальто; длинный объемный шарф на тонкой шее походил на обожравшегося удава.

– Куда хотите пойти? Кофе попить? Или полноценно пообедать?

– Все равно. На ваше усмотрение.

– Я знаю одно уютное заведение недалеко, вам понравится! – чрезмерно бодро предложила она. Видимо, все еще опасалась, что Костя передумает и уйдет.

– Вы извините, что они так с вами. Они в целом все нормальные, но этот Оболкин… С ним просто невозможно работать. Мало того, что он всех считает дураками, так еще жутко боится поссориться с буддийской сангхой. Из-за этого вообще не дает ничего делать. Вы же знаете, мы на особом положении… – Кира начала говорить, как только чуть отошли от здания горкома, но часто оглядывалась и приглушала голос.

– Что за особое положение? – Костя смутно припоминал, что в Иваново у реинкарнаторов и Ордена действительно особый статус, но какой?

– Положение прислужников, – скривилась Кира. – В монастырь и дацаны Министерским реинкарнаторам путь закрыт: там свои реинкарнаторы. Все, кто прописан в городе, могут в любое время прийти в любой дацан и сделать слепок – шикарная привилегия. За прописку тут идут такие войны! Знаете, сколько она стоит на черном рынке? Под миллион. Потому что «в белую» пройти эту процедуру почти невозможно. Госреинкарнацию вообще регулярно предлагают из Иваново убрать. Мол, довольно буддистской.

– А чем она отличается от государственной?

Кира удивленно посмотрела на Костю, мол, как можно этого не знать, а потом поняла:

– Ну да, вы же из Москвы, у вас там все по-другому, толерантность, мультиконфессиональность… Но вообще-то священнослужители не переваривают тех, кто чует смерть. В некоторые дацаны, в основном ортодоксальных школ буддизма, таких людей даже на порог не пустят. Так что в буддистской службе реинкарнации нет никого, кто чует смерть.

Костя опешил. Что-то подобное он слышал, но никогда не придавал этому значения.

– А как же те, у кого нет прописки? Да и турист может внезапно умереть. Что ж, его без слепка оставлять?

– Вот поэтому Скорая реинкарнаторская тут еще и существует. Монастырские реинкарнаторы на вызовы по ночам не ездят, – грустно улыбнулась Кира. – Но к Ордену тут относятся еще хуже. Будь воля сангхи – в Иванове вообще бы не осталось ни комитета, ни департамента реинкарнации. Им нужно одно: жить по своим правилам. Пока мы к ним не лезем – они нас не трогают, но стоит нам сделать что-то, что зацепит их интересы… ох… подозреваю, что они способны нас уничтожить, и очень быстро. Вот этим Оболкин и занимается.

– Тем, что не трогает никого?

Кира кивнула.

– А чем помешает сангхе поимка грабителей?

– Скорее всего – ничем, – пожала она плечами. – Они этого даже не заметят. Но на всякий случай приор предпочитает спускать все на тормозах. Кто знает, вдруг каким-то боком это коснется кого-то из лам?