Уже поднимаясь поступеням квходу вглавный учебный корпус, язадержал госпожу Синицыну заруку ипоцеловал ее, зная, что очень многие изкласса смотрят нанас. Сделал это намеренно, чтобы Айлин чувствовала, что ясней нетолько насловах. Под портиком стоял Сухров, Лужин, ихбессменная подруга Грушина, виконт Адамов идругие. Десятка три пар глаз уставились наменя, аЛужин неупустил случая подыграть Еграму:

—Елочка, учись сегодня прилежно. Ведь потом такой возможности небудет.

Один изБрагиных многозначительно провел погорлу ребром ладони. Дурак! Куда онлезет? Ведь раньше держался скромнее. Граф Сухров молчал, лишь смерил меня тяжелым, недобрым взглядом.

Ачерез несколько шагов япочувствовал насебе другой взгляд: наменя смотрела Ковалевская. Она стояла усамого края портика там, где уже золотились лучи утреннего солнца. Стояла сприщуром глядя наменя ипокуривая длинную сигарету.

—Айлин, извини, яподойду кОльге. Иди пока вкласс,— сказал я, отпуская ееруку.

Когда яподходил ккнягине, она сделала несколько шагов навстречу ипроизнесла:

—Надеюсь, тыэто сделал неспециально для меня?

Конечно, ясразу понял, очем она иответил:

—Оль, ятебя невидел, поверь. Сделал это специально, нодля Айлин. Чтобы она чувствовала себя увереннее. Она знает онашем вчерашнем вечере, ияочень нехочу, чтобы она чувствовала себя покинутой мной. Пойми правильно, она моя большая подруга. Иянеброшу ее.

—Язнаю. Имне нравится эта черта втебе. Носдругой стороны…— она сделала еще несколько шагов дальше отдевушек, скоторыми недавно стояла.

—Что сдругой?— явзял ееруку.

—Ничего,— она затянулся— огонек наконце сигареты вспыхнул ярко.

—Скажи. Между нами женет секретов,— настоял я.

—Атысам непонимаешь? Непонимаешь, что мне это ненравится?— теперь она вспыхнула как тот огонек.— Елецкий, запомни, янетерплю быть навторых ролях.

—Тыненавторых,— ответил я, поздоровавшись сРамилом Адашевым.

Заподозрив, что уменя скнягиней разговор слишком личный, Адашев подходить нестал, лишь подмигнул мне.

—Да? Тогда прямо сейчас скажи мне, что ядля тебя значу больше, Айлин!— она снова беспокойно затянулась сигаретой.

—Оль, вот это разделение кто больше, кто важнее, кто первый, акто второй— очень дурная ивредная штука для всех нас. Поверь мне: оно ведет только кскандалам ивражде,— произнес я, исейчас вомне скорее говорил Астерий.— Давай договоримся так: нет никаких первых ивторых. Есть только тысосвоими огромными достоинствами иАйлин сдостоинствами своими. Явас люблю двоих иодинаково дорожу вами. Если хочешь тежесамые слова ямогу произнести при Синицыной.

—Нет, нехочу. Тыменя расстроил,— она отвернулась, накакой-то момент повисла тишина. Ковалевская выбросила окурок исказала:— Больше нехочу обэтом говорить. Идем вкласс.

Когда мыподнимались полестнице, она добавила:

—Невздумай идти сСуховым без меня. Ябуду присутствовать обязательно. Изнаешь…

—Ну?— яостановился перед дверью вкласс.

—Меня мама вчера поругала,— сообщила княгиня.— Считает тебя несамой подходящей компанией. Только яуже взрослая девочка, ивсе решаю сама.

Последние два урока тянулись необычно медленно. Некоторые приписывают такое свойство времени, насамом деле это свойство наших ментальных особенностей: когда тычего-то ждешь, тоначинаешь торопить минуты. Только его величеству времени безразличны человеческие желания, оно может подчиниться лишь стальной воле исиле, которая скрыта вбезупречном намеренье. Ячувствовал, как все больше нервничает Айлин, поглядывая начасы, спиной ощущал беспокойство княгини Ковалевской, идаже нарастающая тревожность графа Сухрова отменя нескрылась.

Когда закончился последний урок иясобирал всумку учебники, комне подошел Лужин итихо сказал:

—Напустыре поединок неможет состояться. Туда теперь постоянно заглядывают полицейские. Мырешили провести его вШалашах. Там есть одно удобное место водворе заброшенного дома. Это сразу заржавой мачтой.

Вот интересно: «они решили»… Яулыбнулся его наглой самоуверенности. Онвсерьез думает, что они могут решать заменя, иякак глупый теленок буду следовать ихрешениям?

—Там место немного илучше туда лишних людей невести,— продолжил онеще тише.— Ктому жеэто место ненужно показывать остальным. Сделаем так: пойдем только мысЕграмом, Адамов иБрагины, тыможешь взять свою Айлин. Остальных обманем— направим напустырь, пусть ждут там, чтоб немешались. Выходить будем через черный ход возле столовой.

—Лужа, скаких пор здесь решения принимаете только вы?— язастегнул сумку.— Тынебоишься, что затвою наглую самоуверенность, япрямо сейчас разворочу тебе морду. Итогда тыточно никуда непойдешь. Слушай теперь меня,— япосмотрел ему вглаза так, что онзамер ступым выражением налице, открыв рот.— Сомной пойдет Айлин, княгиня Ковалевская ибарон Адашев. Имне плевать наваши решения. Если натопошло, тоямогу набить морду Сухрову невыходя изэтого класса. Теперь пшел вон, донеси мою весть своему хозяину.

Онбыло двинулся прочь отменя, нояего окликнул, чтобы внести ясность поместу проведения поединка:

—Эй, шестуха…

Лужа обернулся, гневно зыркнув наменя, итут жеуронил взгляд впол.

Снова Шалаши… Мне ненравилась ихзатея. Ясно, что причина, покоторой Сухров решил перенести поединок спустыря вШалаши, вовсе невизиты полиции. Ивряд липолиция часто наведывалась часто втоместо— прямо совсем делать нечего полицейским, как вертеться возле пустыря встрастном ожидании, что кто-то изшкольников набьет там кому-то физиономию. Явно Сухрову снова требовалось отвести меня вШалаши, азначит онили кто-то изего друзей нечто задумал. Может, они договорились оподдержке долговязого? Поэтому Лужа пытался убедить меня, явиться напоединок лишь яАйлин. Имненужны свидетели. Вероятно, ихзамысел таков, что свидетельство одной Айлин как бынеимеет большого значения— против него будет гораздо больше свидетельств отприятелей Сухова. Тем более Айлин недворянка, иееслово гораздо меньше весит. Авот если смой стороны будет еще княгиня Ковалевская ибарон Адашев, тоэто вкорне меняет дело— это втом печальном случае, если дело окажется столь серьезным, что перетечет врасследование имперской канцелярией.

—Восколько там выхотите собраться?— спросил я, решив место поединка неменять— пусть будут Шалаши.