Артефакт приманил новую хозяйку.

С очень вкусными эмоциями.

И очень послушную.

Помощи у привидения просить все-таки пришлось. Иначе попасть в комнату мага было практически нереально. Наверное, его тетушка и могла открыть дверь, но такая просьба явно ей не понравится.

А Эд прошел через стену, немного повозился, поругался, и дверь распахнулась. И сама собой закрылась после того, как Оливия вошла в спальню мужчины.

— Так скажешь, зачем тебе это надо или нет? — Друг завис в паре сантиметров над полом, сложил руки на груди и осуждающе посмотрел на девушку.

«Поговорить».

— Да ну? В двенадцать ночи? В спальне холостого мужчины? Знаешь, как это выглядит?

«Будь он женат, выглядело бы по-другому». — Девушка прошла внутрь, глянула на застеленную темным покрывалом кровать и залилась краской. Быстро отвернулась и начала рассматривать стол, в прямом смысле слова заваленный всякими миниатюрными щипчиками, зажимами, какими-то камешками, проводочками, мотками ниток и проволоки.

— Ну, он маг! У них вся сила завязана на целомудрии и верности!

«Неужели правда?»

— А кто тебе правду кроме меня скажет! — метнулся и в последнюю секунду задержал руку Ливи, не дав ей притронуться то ли к элегантной булавке для галстука, то ли к кольцу-печатке. — Эй! Колдовские штучки, они опасные!

«Я хочу кое-что проверить…»

— О, это другое дело! Если тебе только его инструменты нужны, так и сказала бы. Я бы как-нибудь притащил. Я сквозь стены ходить умею, раз. Летать умею, два. Меня мало кто видит, три. Делаю что хочу!

Оливия, вполуха слушая разглагольствования духа о преимуществах жизни после смерти, достала из кармана свои находки. Сильно потертую из подземелья и ту, что попалась в пудинге. Раньше ей никогда не везло с предсказаниями на Рождество, и вот вдруг… Она внимательно рассмотрела их. Да, первое впечатление оказалось верным, они похожи, как части одного целого.

Приложить друг к другу сторонами со спиралью. Чуть провернуть. Нет, щелчок просто почудился.

— А теперь покрути на столе… — вкрадчиво посоветовал призрак, нависая над ее плечом.

Оливия пустила монетку волчком на свободном углу стола.

«Тауматроп!»

В детстве дедушка часто любил дарить им такие игрушки, основанные на оптической иллюзии: при быстром вращении кружка с двумя рисунками, нанесенными с разных сторон, они воспринимались как один. Цветы оказывались в вазе, птица в клетке, а мышь с аппетитом ела сыр. Но то были просто кружочки плотного картона, а при создании этого тауматропа явно использовалась магия. Он крутился, пока Оливия не прихлопнула игрушку ладонью. Иначе упал бы со стола, еще закатился бы куда-нибудь и опять потерялся бы.

На маленькой монетке орел с расправленными крыльями и всадник воспринимались как крылатая лошадь. Пегас — символ поэзии.

— Не только! Ты умная, начитанная девушка… Думай! Думай, пока есть время! — Голос призрака на мгновение стал жестким. И каким-то слишком взрослым.

«Крылатый конь муз. Вымер еще до принятия единобожия… Точнее, из-за невосприимчивости многими видами магии его часто использовали для переброски заклинаний на дальнее расстояние во время войн в Древнем мире».

— И? Что он означает? Ты же знаешь!

Еще бы ей не знать! Кажется, утром вредное привидение бросило в нее учебником по волшебным существам и не успокоилось, пока девушка не прочитала почти половину книги.

«Символизирует духовное начало и его превосходство над материальным! — послушно пробормотала Оливия, пряча тауматроп в кошелек на шатлене. Тяжелый кругляш был теплым, его хотелось гладить пальцами и никому не отдавать. — А еще свободу и независимость от магии!»

— Вот! И…

«Слушай, а ты не мог бы говорить прямо? Твои намеки несколько туманны!»

— Не могу! — Выражение лица Эда стало обеспокоенным. — Кстати, колдун идет. Я бегу, а ты уж… поговори с ним, — ехидно закончило привидение и растаяло в воздухе с противным смешком.

Маг оставил сивиллу в запертой комнате, где охранных и запирающих заклинаний было едва ли меньше, чем в императорском дворце. Затем позаботился о том, чтобы неудавшаяся убийца никуда не сбежала — да, на магию для Флоренс он тоже не поскупился, даже дотронуться до женщины стало опасно. Думал вернуться в гостиную, но настроение играть с девушками пропало начисто, а та, ради которой стоило бы терпеть общество Элингтонов, уже куда-то исчезла. Пустить поисковика? Искушение сильное, но она же не преступница, мало ли какие у нее дела! Наверное, пошла пообщаться со своим привидением. Ревновать к Эду глупо, но иначе эту смесь досады, недовольства и пустоты в груди сложно охарактеризовать.

В конце концов отправился бродить по темным коридорам и скупо освещенным галереям. Тишина давила на уши, и казалось, что дом вымер. Ни звуков, ни дыхания. Серая муть снежной бури за окнами. Тяжелые портьеры. Старинные картины в золоченых рамах.

Грин-холл был лабиринтом: легко войти, невозможно найти выход.

Киану очнулся у двери, которая, как он выяснил еще днем, вела в комнаты кузин. Постоял, прислонившись лбом к холодному дереву, не решаясь постучать. Или накинуть отвод глаз и просто так войти? И что он скажет Ливи? Как объяснит свой визит? «Добрый вечер! Мне захотелось вас увидеть и пожелать спокойной ночи»?

Усилием воли смирил бушующую магию в крови, оторвал руку от дверного замка и развернулся к себе. Завтра. Все завтра.

Скажет, кто здесь устроил весь этот балаган. Порекомендует хороших специалистов-некромантов, чтобы упокоили слишком живого родственничка и привели в порядок энергетику места. Он все-таки сыскарь, но и ему видно, насколько здесь перепутаны и оборваны нити силы. Сначала рыжий списывал все на бурю, но снег тут ни при чем.

Предъявит обвинение Флоренс и организует ее транспортировку в Люнденвик. Снимать заклинания с нее он не планировал. Наверное, у магов-исследователей найдется много вопросов к леди и природе ее силы. А ответы искать нужно будет быстро. Покушение на пророчицу карается смертной казнью. Безотлагательно.

В принципе, он имел право ее убить уже там, в комнате. Но бабушка никогда не любила вида крови, у нее сердце слабое.

Как он вообще позволил себя уговорить на эту поездку? Слишком расслабился, привык к мысли, что никто в здравом уме на сивиллу не нападет (что ж, душевное состояние леди Элингтон тоже проверят). Или леди Милли была слишком настойчива и убедительна? Ее даже демоны не переспорят, если она что-то для себя решила.

Увезет отсюда бабушку. И Оливию заберет. Что она будет думать по этому поводу, потом спросит! Он маг, в конце концов, а им положено быть немного эксцентричными. Леди Стивенсон побурчит для приличия, но простит, а всем остальным есть ли дело до молчаливой родственницы?