Голем от моего удара пошатнулся, невольно отшагнул назад, едва не заваливаясь на спину. Хестия воспользовалась этой паузой, чтобы всадить в него ещё один болт. Стреляла она почти в упор, и на этот раз ей удалось-таки попасть в глаз. Монстр заорал, хватаясь за древко, торчащее из глазницы, но будто не решаясь выдернуть его.

Я помог наложнице подняться, но та снова застонала от боли, повиснув на моём плече.

Из фургона вдруг донёсся голос Гарримара.

— Захна?!

Та отозвалась, выкрикнув что-то на незнакомом языке.

И тут Зверь просто обезумел.

Бронированная клетка заходила ходуном от его натиска, лязг и скрежет металла заглушались рёвом, которому позавидовал бы и тигр. На секунду мне показалось, что фургон сейчас просто развалится на куски, будто взорвавшись изнутри. Вряд ли, конечно. Эта штука явно сконструирована для того, чтобы перевозить опасных тварей, и прочности в ней с запасом, так что…

Рёв Гарримара вдруг перешёл в другую тональность — будто переключили тумблер. Я ошибался, когда думал, что это рычание не может быть ещё страшнее. Ещё как может. С трудом верилось, что такие звуки издаёт человеческая глотка.

Ещё мгновение — и я с ужасом увидел, как из тёмного проёма, ведущего внутрь фургона, показался огромный косматый силуэт. Зверь протиснулся наружу, оставляя кровавые отпечатки ладоней на броне и гремя обрывками цепей на лодыжках. Кандалы, которыми он был прикован к стенке фургона за ноги, ему удалось оборвать с креплений. А вот те, что были на руках, оказались покрепче, так что он попросту вырвал ладони из браслетов, обдирая напрочь кожу с мясом и ломая кости. В груди и плечах у него торчало несколько арбалетных болтов — похоже, это ещё Ходок в него всадил, пока он был в клетке.

Алый камень в груди великана горел, будто кусок раскаленного металла. Но куда страшнее были его глаза. В них плескалась животная кровожадная ярость, в которой не было ни искорки рассудка.

— Бежим! — выдохнул я.

Хестию не пришлось уговаривать — она метнулась к выходу так быстро, что едва меня с ног не сшибла. Я попятился, прикрываясь щитом и таща за собой Захну.

Неповоротливый Голем оказался для Зверя легкой добычей. Огромный гракх налетел на него одним прыжком, обхватив руками за торс и приподнимая его над землей. Я отчетливо расслышал хруст камня — будто машина едет по свежеотсыпанной щебенчатой дороге. Голем ревел, пытаясь вырваться, несколько раз ударил головой в лицо Гарримару, разбивая его в кровь. Но всё было бесполезно. К тому же главная опасность была не в самой хватке.

Вторым зрением я отчётливо видел раскручивающийся вокруг гракха алый вихрь, высасывающий энергию из всего живого. Нас он зацепил лишь краем, но и то ощущение было не из приятных. Я ускорил шаг, скрываясь в коридоре, ведущем наружу. Зверь же тем временем буквально высосал Голема — тот повис в его руках безвольной куклой, а потом вдруг развалился, осыпался кучей обломков, похожих на глиняные черепки. Гарримар тут же развернулся в нашу сторону, страшно оскалившись.

Разговаривать с ними сейчас было точно бесполезно — взгляд его был совершенно безумным, как у бешеного пса.

Захна вдруг вырвалась, оттолкнув меня, и преградила ему путь. Я невольно содрогнулся, будто в ожидании удара — казалось, обезумевший великан сейчас просто походя сомнёт её, размозжит голову о стену одним ударом.

Сам я готов был уже нырнуть на изнанку, уходя из-под его атаки. Драться с Гарримаром, когда он под действием Буйства — самоубийственно даже с моим даром. Что толку ускользать на изнанку, если высасывающая жизнь аура действует даже там, а сам Зверь так силен, что может вырубить тебя одним ударом.

Но произошло нечто удивительное.

Захна выкрикнула что-то, вскидывая руки перед собой — и Зверь остановился, будто налетев на невидимую стену. Рухнул перед ней на колени — огромный, как скала, на фоне её тонкой фигурки. Поднял к ней дрожащие руки, но так и замер, будто не решаясь коснуться. На его окровавленном лице, будто в калейдоскопе, мелькали быстро сменяющиеся эмоции — сквозь безумную ярость пробивался ужас, благоговение, радость, печаль. В нём будто боролись две сущности, одна из которых стремилась сейчас попросту смять, разорвать эту хрупкую девушку и ринуться на следующего врага, а вторая отчаянно сопротивлялась этому. И я бы не взялся прогнозировать, какая окажется сильнее — похоже, жизнь Захны сейчас висела на волоске.

«Она… не такая, как все. Просто убедись, что она жива. Что я… не причинил ей вреда».

Девушка бесстрашно шагнула вперёд, что-то ласково шепча сквозь слёзы, и обхватила страшную оскаленную морду Зверя своим тонкими ладонями. Он обмяк, глядя ей в глаза и по-прежнему не решаясь прикоснуться — его окровавленные пальцы подергивались, будто пытаясь сжать что-то невидимое. К слову, ладони уже почти зажили и на глазах обрастали новой кожей — высосанная из голема жизнь стремительно заживляла все раны, похлеще амальгамы.

Я продолжал отступать, и нечаянно чиркнул по стене краем щита. Гарримар чутко вскинулся на звук и вскочил. В глазах его снова вспыхнуло кровожадное безумие.

— Уходите! — отчаянно вскричала Захна. — Пожалуйста! Не искушайте его!

Второй раз просить меня не пришлось — я отпрянул назад, ускользая на изнанку. Рванул по коридору к центральному проходу, не упуская Зверя и Захну из вида.

Из серого мира эта парочка выглядела так же контрастно и странно. Огромная фигура Гарримара изнутри была наполнена багровым сиянием игниса, растекающимся от кристалла в центре груди. Да и Захна выглядела нетипично для человека. Она тоже светилась изнутри, но другим светом — мягким, золотистым. Где-то я тоже уже видел подобное. Только где?

Вспомнились мои похождения в Лабиринте. Очищающий свет Триединого. Крест Триединого — артефакт, доставшийся мне от отца Калимана — всё еще был у меня в Суме, но я не уверен, что он не утратил свою силу вне Лабиринта.

Я вынырнул с изнанки, только скрывшись за поворотом. Где-то рядом выругалась Хестия.

— Опять ты со своими фокусами…

Она пряталась в слабоосвещенной нише в стене, деловито подгоняя ремни портупеи. Навесила на неё колчан с болтами и еще какие-то подсумки, которые тоже, похоже, успела забрать с трупов людей Волкобоя. У неё прямо-таки талант к мародёрству. Из Ямы она бежала в одних лохмотьях, но по дороге уже успела обзавестись кучей трофеев.

— Кажется, всё пошло не совсем по плану? Или ты так и задумывал? — насмешливо спросила она.

Я вздохнул, собираясь с мыслями, чтобы ответить ей не менее язвительно. Но нас прервали.

Сверху донесся страшный грохот — будто обвалилась часть башни. Следом со двора замка донеслись слышимые даже отсюда крики, в свою очередь, заглушенные протяжным рёвом, который мог принадлежать только существу размером с грузовую фуру.

Меня будто холодной водой обдали. Ну всё, началось! Драконы Рахаммана уже здесь!