– А ведь верно, есть ключи у соседской бабушки, которая убиралась у Никаловского, – напомнила Мариша. – Алину она знает, могла и дать ключи.

Мы погнали на квартиру к Никаловскому. Все-таки очень удобно иметь свою машину. Без нее нам за один день ни за что не удалось бы провернуть столько дел. Но голова у меня от усталости гудела, словно колокол.

– Приходила! Сегодня приходила, – радостно сообщила соседка. – Я ей рассказала про убийство, так ей прямо плохо стало. Побледнела вся, едва ее в чувство привела.

Оно и понятно, она его давно знала. Хоть и много у Леши девок было, а с этой он дольше всех встречался. Как появилась у него пару лет назад, так и все. Я-то убитого чуть больше полугода знала, как переехали в этот дом. Но он мне рассказывал, что Алина у него самая давняя привязанность. Исчезала она на некоторое время, а потом снова, глянь, а они вместе идут.

– Алина не говорила, куда пойдет и где остановилась? – спросила у соседки Мариша. – Понимаете, нам очень нужно ее найти. Ведь похороны, а она дня не знает.

– Знает, – успокоила ее соседка. – Я ей сказала. Сама завтра собираюсь.

Для нас это было новостью, то есть не то, что соседка пойдет на похороны, а то, что они будут уже завтра. Никто нам не потрудился сообщить. Что за жизнь, все приходится узнавать самим!

– Время не перенесли? – спросила я, понятия не имея о времени, на которое назначены похороны.

– Вроде бы нет, было на одиннадцать условлено, – растерялась бабушка. – Сейчас перезвоню Раисе Викторовне.

Раисой Викторовной, оказывается, звали мать режиссера, ту самую, с которой дочь Аллы сейчас должна была отдыхать на югах.

– Она вернулась? – спросила я.

– Сегодня вернулась, – подтвердила старушка, набрав номер и прислушиваясь к гудкам. – Алла им телеграмму отбила, возвращайтесь, мол, несчастье случилось, Леша умер. Они и прилетели. В Сочи отдыхали.

– Раиса Викторовна? – внезапно сказала она в трубку. – Простите, что отвлекаю вас, не до меня вам, но я хочу уточнить, все без изменений осталось? Отпевание завтра в одиннадцать в Спасо-Преображенском соборе?

– Все как и было, – сказала она нам, вешая трубку. – Жаль вот, Алина сказала, что не придет. Но может, оно и к лучшему. Жена ведь все-таки Алла была, а она точно будет.

Мы не стали посвящать старушку в тайны семьи Никаловских – Романовых и тихо удалились. Время было уже позднее, и мы вернулись на ярмарку. Андрей сидел у себя в фургончике и вяло ковырялся в тарелке с жутким месивом, в которое превратились макароны с тушеным мясом, приготовленные на ужин. Мы отобрали у него тарелку и вытащили из сумки несколько оставшихся коробочек с салатами и курицу гриль.

– Здорово! – обрадовался Андрей, набрасываясь на еду. – А то обычно Никита готовил, а тут он уехал, – добавил он, когда от курицы остались одни косточки, а от салатов пустые коробочки.

– Куда? – ахнули мы.

– Вроде бы узнал, где Алина, и поехал за ней.

– Куда? – еще раз ахнули мы.

– Что вы раскудахтались? – спросил Андрей. По-моему, сожрав нашу курицу и салаты, он мог быть и повежливей. – В Воронеж уехал.

– Боже мой! – простонала Мариша. – Там же его схватят.

– Кто? – настал черед Андрея.

– Милиция.

– Где? – еще больше удивился Андрей. – В Воронеже?

Но откуда они догадались? Никита взял телефон у Алининой бабушки, потом позвонил по этому телефону соседке, и та сказала, что Алина приехала, и даже пошла ее звать.

Только та не захотела подходить к телефону. Вот Никита и помчался к ней. А вы бы как поступили на его месте?

– Ладно, – махнула рукой Мариша. – Никиту нам уже не вернуть, как-нибудь разберется. А нам нужно выспаться, чтобы завтра успеть на похороны.

– Думаешь, Алина там появится? – тихонько спросила я у Мариши. – Это ведь огромный риск, там вечно всех хватают.

Но моя подруга уже не ответила мне, она крепко спала, сладко похрапывая во сне.

* * *

Лейтенант Гривцов в этот Поздний час не спал, он тоже думал о похоронах. Но его, в отличие от нас, не волновало, появится ли там Алина, так как он пребывал в счастливой уверенности, что девушка находится в относительной безопасности где-нибудь у подружек в Воронеже. Он думал о том, появится ли убийца режиссера на похоронах, или он поедет добивать Алину в Воронеж. У лейтенанта сложилось твердое убеждение, что Алина каким-то образом связана со смертью режиссера, а через него и со смертью Метлы.

Собственного опыта у лейтенанта было с гулькин нос, но по многочисленным западным боевикам и триллерам он твердо усвоил, что преступники имеют прямо-таки патологическую страсть к посещению кладбищ, в особенности в тот момент, когда в землю опускают гроб с телом их последней жертвы. Там же, на кладбище, судя по фильмам, бравые копы чаще всего и хватали сентиментальных преступников.

Правда, лейтенант опасался, что такая тяга преступников к местам упокоения не распространяется на Россию, иначе вся братва просто не вылезала бы с кладбищ. То своих хоронят, то ими же убитых граждан провожают. На разборки и разбой времени бы уже практически не оставалось.

Насчет того, сумеют ли ребята из его бригады правильно провести арест, лейтенант тоже сомневался, так как личность преступника пока еще оставалась тайной за семью печатями. Опрос киношного и околокиношного мира показал, что таинственного Моню, которого Никаловский выдавал за своего продюсера, никто никогда не видел, но, опросив актеров и бесчисленное множество иного народа, лейтенанту удалось наскрести жиденькую информацию.

Так вот, кто-то видел режиссера в обществе солидного мужчины старше сорока лет с пышными усами и в хорошем костюме, он единственный из всего окружения Никаловского тянул на продюсера.

Увы, внешность этого продюсера варьировалась по числу видевших. Иногда у него были густые усы, иногда пышная борода, иногда жидкие усики и роскошная грива волос, неизменным оставался только огромный нос и отлично сшитый серый в мелкую елочку костюм. В итоге лейтенант решил хватать всех незнакомцев, которые пожалуют на похороны. Очень довольный своим планом, он уведомил о нем начальство и выбил под него целый десяток сотрудников – как на подбор крепких, хорошо обученных ребят.

* * *

Утро у меня началось кошмарно, должно быть, вчера мне напекло голову, а возможно, виноват был треклятый коньяк, который мы пили у Аллы, или просто я переутомилась. Но меня подташнивало, голова кружилась и зверски болела. Кроме того, у меня сгорели плечи и облупился нос.

И это все плюс к тому, что меня сильно трясла Мариша, а солнце еще толком и не встало.

– Что случилось? – слабым голосом поинтересовалась я.

– Пора на похороны, – сообщила мне Мариша. – Нужно приготовиться.