– Да, – кивнула головой Наташа после недолгого колебания. – Мы договорились, что она родит ребенка и отдаст его на воспитание мне. Мы с мужем хотели иметь детей, но у нас не получалось. Поэтому мне не стоило труда уговорить его взять ребенка Светланы. Мы поехали в одну уединенную деревушку, где нас никто не знал, и Светлана спокойно доносила ребенка. Но роды начались раньше срока, ребенок родился быстро, мы обрадовались, но оказалось – рано. У Светы поднялась температура, начался озноб. Думаю, что это была родовая горячка. Мы довезли ее до больницы, но там даже антибиотиков не оказалось. Пока мы доставили ее в райцентр, она была уже так плоха, что надежды никакой не оставалось. Она умерла, а девочка осталась у меня.

– А как же врачи не заметили, что умершая только что родила?

– Господи, да там был один-единственный врач, вечно пьяный. Он даже свои пальцы толком сосчитать не мог. Он написал в свидетельстве о смерти – воспаление легких, – и этим все закончилось.

– А муж Светланы, он почему погиб?

– Кто вам сказал, что он погиб? – удивилась Наталья Сергеевна. – Дело в том, что Светина мама была со странностями. Почему-то она поставила условие, что девочка остается у нее, но отец не имеет права ни видеть дочь, ни вмешиваться в воспитание, и вообще лучше было бы, чтобы он исчез из жизни девочки. Только на этих условиях она брала ребенка к себе. Алексей тогда еще нетвердо стоял на ногах, а Антонина Александровна была вполне обеспечена, поэтому Алеша согласился на это чудовищное условие. Ну, а сейчас он процветает, но не знаю, виделся ли он с дочерью. Он ведь для нее трагически погиб, не уверена, что, если бы и решил с ней встретиться, она поняла бы, почему он тогда отказался от нее.

– Антонина Александровна, конечно, не догадывается, что у нее есть еще одна внучка?

– Не догадывается, и она ей не внучка. Бабушка отказалась от ребенка в тот момент, когда послала Свету на аборт.

Так что Настя ей никто.

– А кто отец Насти, вы знаете?

– Нет, я не могу его назвать, – после минутного колебания сказала женщина. – Хотя Света говорила, что он учился вместе с нами.

– Но Антонина Александровна говорила, что это какой-то грузчик.

– Много она знает, она дочь по месяцу раз в год видела, – отмахнулась Наталья Сергеевна. – Та могла ей что угодно сказать, просто, чтобы подразнить мать.

– Но отец Алины вам хорошо знаком. Может быть, вы нам скажете, где мы можем найти этого Алексея Романова? – спросила я.

– – На киностудии, – охотно сказала Наталья Сергеевна.

– Где? – воскликнула Мариша.

– У него своя киностудия, несколько месяцев назад мы случайно с ним встретились, он сказал, что теперь снимает собственное кино, ни от кого не завися, был очень довольный и страшно растолстел. А фамилию он поменял, взял фамилию своей второй жены.

– И какая же у него теперь фамилия? – дрожащим голосом спросила я. – Случайно не Никаловский?

– Да, правильно! – обрадованно воскликнула Наталья Сергеевна. – А я еще думала, Николаев или Николаевский. А теперь вспомнила, точно – Никаловский. Он мне еще визитку дал, там черным по белому было написано – режиссер А. Никаловский, киностудия «Новый Гелеон» и телефоны. А почему вы интересуетесь Лешей?

– Его убили, – брякнула я, думая совсем о другом.

– Какой ужас! – воскликнула Наталья Сергеевна. – Как это случилось?

– Пырнули ножом в сердце, и все дела, – мрачно сообщила Мариша. – А вы не знаете, кто бы мог рассказать про людей, с которыми он в последнее время общался. И вообще, кто бы мог знать, откуда у него взялись деньги.

– Его жена, – немного подумав, решительно сказала Наталья Сергеевна. – Правда, он с ней в разводе уже не сколько месяцев. Как раз в тот день, когда мы с ним встретились, он праздновал свое освобождение от брачных уз.

Дескать, жена не хотела давать развод, пришлось платить порядочные отступные. Но, по-моему, он ее надул. Так что она должна быть на него немного, а может, и сильно обижена. Поговорите с ней, обиженная женщина много может порассказать про своего бывшего.

– А вы не знаете, где ее найти?

– У меня сохранился домашний телефон Леши, когда он только женился во второй раз. Они жили на Петроградской стороне. Сейчас, если я захватила с собой свою записную книжку, я вам его дам.

Она полезла в огромного размера рюкзак, в котором такую мелочь, как записная книжка, можно было искать до скончания века. Но женщина ограничилась тем, что обшарила боковые карманы и из одного достала потрепанную книжицу.

– Здесь она! – обрадовалась Наталья Сергеевна и начала диктовать телефон.

Уходя от нее, мы имели в руках не только домашний телефон Никаловской Аллы, но еще и ее рабочий, а также адрес. Она жила на улице Бармалеева, дом 10, квартира 15.

– И последний вопрос. Мы, конечно, могли бы задать его и самой Насте, но думаю, лучше ее не впутывать. Так вот, не уезжала ли ваша дочь в город на несколько дней?

– Нет, – покачала головой женщина. – Она ведь тут работает, у нас график. Я бы ее и не отпустила одну.

– А с кем-нибудь? – настаивала Мариша.

– Все равно не отпустила бы, – рассмеялась Наталья Сергеевна. – Нечего прохлаждаться, пусть знает, каким трудом людям деньги достаются, больше ценить будет. Да она никуда и не рвется, у нее тут подруги, она с ними в свободное время по окрестностям мотается. Что ей в городе делать? Пыль, жара, духота, я специально на летние месяцы ее с собой увожу.

Выбравшись из палатки, мы прошли всего несколько метров, как нас догнала Настя.

– Скажите, вы в Питер возвращаетесь? – спросила она у нас.

– Да.

– Вы передадите это письмо вот по этому адресу? – застенчиво спросила девушка. – Только не опускайте в почтовый ящик, почта – такая ненадежная вещь.

«Конечно, свое сердце ей не доверишь, – подумала я, мельком глянув на имя адресата. – Девочка влюблена, а мать, похоже, против».

Адрес был почти тот же самый, что и у самой Натальи Сергеевны. Различались только номера квартир, да и то всего на одну цифру. Тащиться снова в Купчино страшно не хотелось, но нельзя же не помочь влюбленным. И я протянула руку за письмом.

– Спасибо! – обрадовалась Настя. – А то Рома через три дня на практику уезжает, увидимся только осенью.

Очень важно, чтобы письмо попало ему в руки. Если его не будет, то ни его матери, ни отцу не давайте. Они вечно все теряют. Люди ученые и очень рассеянные. Отдайте тогда моему отцу, на него всегда можно положиться, уж он точно передаст письмо Роме.

И она убежала, а мы направились к Маришиному «Опелю». На выходе из археологического лагеря Мариша остановила какого-то паренька.

– Видишь вон ту девушку? – спросила она у него, показывая на удаляющуюся Настю. – Знаешь ее?