Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты никогда не смотрел телевизор, Потапов?
— Не зацикливался на новостях.
— Не всякая пропаганда — ложь, мальчик. Там… красиво, хорошо, но только если тебя признают особенным. Остальных ждет участь собственности. Этакая квазисвобода…
— Разве у нас лучше?
Бейка прищурилась, вопрос ей был не по вкусу. Сглотнул, поспешил объясниться.
— Зверолюди. У меня у самого есть кошкодевочка в прислуге. Разве это не то же самое?
— Твоя служанка решила остаться с тобой по своей воле. Я могла бы сказать, что не знаю, принуждал ты ее подписывать отказ или нет. Но знаю — не заставлял.
Она замолчала, подбирая слова для следующего ответа. Покорно ждал: если буду бомбардировать одним вопросом за другим, получится каша.
— Ты прав и не прав, Потапов. То, что здесь зовешь рабством, там величают свободой. Готов променять самосознание на право получать питательный пакет три раза в день?
— Питательный пакет?
— Все, кому не повезло родиться в Царенате чуть выше определенного ранга, людьми не считаются. Вещи, безвольные игрушки. Да, у тебя будет крыша над головой и еда, но ты будешь мечтать о строгой хозяйской руке. Жаждать указаний: сидеть, лежать, спать по команде. Назовешь это жизнью?
Покачал головой.
Учитывая то, что рассказала мне Влада, мы боремся за возможность оставаться людьми, не вещами.
— Что связывало вас с Витом? Он так… ненавидел вас…
Бейка выдохнула, отвернулась.
— Много он тебе рассказал?
— Достаточно.
— Тогда ты знаешь, что я урожденная царенатка. Из благородного рода магов. Видишь ли, Потапов, мы были с ним друзьями еще в детстве.
«Боишься, что будет как в прошлый раз? Что тебя побьет девчонка?»
— Были друзьями в детстве, сидели за одной партой. Хочешь, я навалю тебе подростковой чепухи про первую влюбленность?
Отрицательно мотнул головой.
— Правильно, что не хочешь, рядовой. Тогда просто поверь на слово: у него она не прошла. А потом перетекла в иную стадию. Догадаешься какую?
Ненависть, в какую же еще…
— Эти руки… получила их его стараниями.
— Он убивал вас?
— И не раз. Не забывай, мальчик, он все-таки маг. И с магами в друзьях. Обрек меня на проклятие, когда я решила сбежать из Царената. Выяснилось, что соседний народ, который мы привыкли ненавидеть, не так уж и плох, а в человечности сумел превзойти наш собственный.
— В Москве знают? — Вопрос напрашивался сам собой.
— Что я царенатка? Знают, это не было большой проблемой. Во мне не видели ни угрозу, ни шпиона. Я лишь обзавелась нужными связями, решила сделать маленький девчачий уголок. Слышал про Понасенково?
Кивнул: слышал, но лишь от Белки.
— Не самое приятное местечко по рассказам.
— Слишком мягко сказал, рядовой. Многие девчонки шли на преступления невольно, не потому, что жаждали резать, убивать и грабить. Просто солнце счастья в России каждому по-разному светит. Я вытащила столько девочек оттуда, сколько смогла.
— Не любите мальчиков?
— Поверь, Потапов: вас и без меня есть кому защитить. За них же не заступится никто кроме меня.
Вот и поговорили. Над многими «и» появились жирные точки. Но я не унимался.
— Скарлуччи искал сердце, чтобы вас уничтожить. И нашел…
Она поймала мой взгляд, устремленный в неглубокое декольте. Будто в самом деле ожидал увидеть там сияющую сферу… Бейка ухмыльнулась.
— Верно. Но на деле — оно не мое. Ты знаешь сказку про восемь отважных девиц?
— Только про Белоснежку и семь гномов.
— Ты точно в Москве рос, Потапов? От твоего дома до проспекта Восьми не так далеко. Ну слушай. Во времена войны ружемантов здесь был блокпост. Набрали из кого попало: восемь девчонок, один старшина.
— «А зори здесь тихие»?
Бейка вопроса не поняла, продолжила.
— Они стояли насмерть. В честь них здесь возвели эту часть. Так получилось, что бежать мне удалось лишь досюда. Проклятие Вита настигло меня здесь. Я привязана к этому месту.
— Ничего не понимаю, — покачал головой. Отлично же помню, что меня она забирала в Москве. Мы далеко от столицы или нет? Ехали тогда лишь пару часов…
Бейка сразу поняла, о чем я.
— Видишь ли, рядовой, мое перемещение не ограничено этой частью, это верно. Но чем дальше от нее, тем слабее становлюсь. Уничтожить часть, разнести все по кирпичику — и тогда меня не станет. Но и в обратную сторону: умру я, погибнет и часть. Считай, что Бейка, которую ты видишь перед собой, — это не та, что бежала из Царената. А воплощение девяти девчонок.
Девяти? Нахмурился, но тут же понял, о чем говорит.
Еще же и Шарлинн.
— Сердце — это нечто, что удерживает меня в этом мире. Позволяет восстанавливать прежний облик. Разрушить его можно, разорвав магическую цепь. Лучше скажи, что ты сделал? Как помешал Скарлуччи?
— Ружеклятье. Оно портит оружие. Магия — оружие чародея.
Она задумалась лишь на миг.
— Интересная гипотеза. Мне не приходило в голову, а в архивах ничего на этот счет не значится. Маги победили ружемантов, потому они и на вершине аристократической цепи.
— Просто никто не пробовал раньше? — предположил, удостоился уничижительного взгляда.
— Ты нравишься мне наивным, Потапов. Но не глупым. Понимаешь?
Выдохнул: тут и дурак поймет.
— А мое состояние…
— В котором ты отбил вражескую атаку, а после навалял Скарлуччи?
Кивнул. Напомнил, что забыла про Тарахтеевку. Бейка пожала плечами в ответ.
— Не знаю, рядовой. Ты оказался находкой находок. Я бы хотела, чтобы ты продолжил служить, позволил мне понять тебя и изучить…
Она озорно умыльнулась, будто в этот список входило и изучение поближе…
— Что будет дальше?
— Дальше? — По ее лицу скользнуло недоумение. — Наверное, ничего необычного. Ты чуть наберешься сил, поедешь в Москву, заберешь награду… И хорошо, что ты заговорил об этом. Запомни, рядовой, тебе будут обещать многое и всякое, предлагать остаться.
— Не соглашаться?
Бейка горячо выдохнула. Хотела бы приказать, но решила обойтись советом.
— Дело твое, но помни: каждый, кто будет с улыбкой жать тебе руку, косвенно или прямо ответственен за то, что ты оказался здесь. Это они свергли твой род, обратили память о герое в сказку для дошколят. Они бросят тебя, как и прежде, стоит им лишь наиграться тобой.
Поблагодарил. Мальчик я уже взрослый и сам принимаю решения, но информация редко бывает лишней. В особенности такая.
— Если решишь вернуться, у меня будет для тебя дело, рядовой.
— Первая часть вашего предложения лишняя. Вернусь.
Бейка повела плечами, не доверяя словам. Были ли у нее иные бойцы, украденные Москвой? Рухнувшие с почетом отличия в роскошь прежней жизни.
Еще раз глянул в окно. Кто из этих девчат был в Москве? И сколько из них мечтают просто вернуться домой?
— Помнишь, говорила про рейд?
— Я весь внимание.
Бейка с каждым словом подбиралась ближе. Как кошка, вымеряла каждый шаг.
— Я хочу снять проклятие.
В мозгах помутнело. Переспросил, возмутился.
— Снять проклятие? Ты для этого искала ружеманта, собирала здесь девчонок?
Из головы не шла сцена, где отважно, зная, что бесполезно, каждая метила Скарлуччи булыжником в глаз. Чтобы оставил Бейку в покое. Вот, значит, чего боялась Белка? И была права?
— Сбавь тон, рядовой. Я хочу снять проклятие, а не бросить воинскую часть на произвол судьбы. Не хочу, чтобы все зависело только от меня. Ты спрашивал меня о рабстве и свободе? Так позволь мне подарить свободу всем остальным. Не связанная проклятием, я могу пойти выше.
— Хочешь быть аристократкой? Пить вино, плясать на балу?
— Интересные у тебя представления о том, чем занимается элита. Нет, Потапов. Я хочу урвать кроху власти, сменить несколько законов, освободить тех, кто счастлив лишь потому, что дожил до сегодняшнего дня. И не пустить в эту мясорубку многих. Ты совершил большую провинность, рядовой?
Большой в той ситуации была лишь задница Вербицкого, но я скромно умолчал.
— Ты слышал истинную историю Белки? Не ту, что она рассказывает всем, настоящую?
Кивнул: Влада просветила.
— Девчонку обрекли на десять лет. Ты правда считаешь, что она украла хотя бы на неделю пребывания в Понасенково?
Не ответил, промолчал. Не считаю.
— Хочешь ее вытащить? Вытащить отсюда тройняшек, Владу, Айку — всех? Я хочу и пытаюсь.
— И как в этом поможет рейд?
— А вот это правильные вопросы, рядовой. Наконец ты спрашиваешь нужное. Мы не будем притворяться Витом Скарлуччи и штурмом брать укрепрайон. А вот ограбить его личный особняк совсем другое
