родные, стремления, самолюбие – все, все растаяло» (24 апреля 1943). «Тянущаяся жизнь без гения, без желания» (1 августа 1943). «Обычных жизненных стимулов почти не осталось» (1 января 1944). «Чувствую, как окостеневаю. Людских обычных стимулов, заставляющих жить „как птицы“, почти не осталось» (6 июля 1944). «…в душе нет больше желания жить» (11 июля 1944). «Не вижу перед собою хороших больших целей» (5 января 1945). «…хочется смысла» (25 июня 1945). «Нужна притягательная цель…» (11 января 1948). «Нет стимулов, нет смысла. Как удержаться и как жить?» (18 июня 1949). «Не хочется ни писать, ни думать» (4 августа 1949). «Атрофируются все жизненные зацепки, стремления, желания» (11 июня 1950).

18 июля 1939 г. Вавилов посвящает целую философскую запись теме «поддержания оптимизма у сознающего». Проблему эту Вавилов пытается решить не только теоретически (например, в записи от 11 апреля 1940 г.), но и вполне практически – в применении к самому себе. «Голова совсем пустая, мозговые колеса ни за что не зацепляются. А между тем это необходимо, чтобы выбраться из беспросветного пессимизма, апатии, автоматизма и безразличия…» (15 марта 1940). «Прострация, паралич и безнадежность. ‹…› // А на самом деле следовало бы все это сбросить и жить по-настоящему до конца. Так было бы лучше и для других и для себя…» (23 марта 1941). Самоуговаривание мало помогает: «Сознание доходит до саморазложения, и нужен какой-то опиум для возвращения его на нормальный уровень „житейских интересов“…» (16 апреля 1941); «Для жизни нужен какой-то искусственный допинг, иначе не знаю, как я ее дотяну. Не за что зацепиться» (16 января 1942). Тем не менее мечта остается: «Встрепенуться бы и прожить последние годы жизни так, чтобы было радостно и нужно другим» (31 декабря 1941), «Нужна какая-то большая радость. Иначе не знаю, как быть и как доживать» (26 февраля 1943), «Хотелось бы ‹…› небольшой радости…» (22 ноября 1944), «Как я мечтаю о ‹…› радости…» (28 октября 1945), «Хочется большой радости. Спокойствия, уверенности…» (1 мая 1946), «В окно зелень лип, освещенных солнцем, и мечта о хорошем настроении» (17 июля 1946), «Как хотелось бы написать хотя бы одну веселую страницу!» (18 августа 1946), «…Грань пессимизма? Но, может быть, из нее скачок в самый радостный оптимизм?» (30 декабря 1947), «…надо встряхнуться и поглядеть на все совсем иначе, чем до сих пор» (20 февраля 1948), «Надо смотреть только в будущее» (14 марта 1948), «Нужен какой-то творческий и человеческий подъем» (1 августа 1948), «Для творчества, науки, мысли почти ничего не остается. Пытаюсь думать о таких хороших вещах, засыпая, но ничего не выходит. Усталость берет свое» (19 декабря 1948), «Как же сделать так, чтобы жить, радоваться» (3 июля 1949), «Нужны отвлекающие очень большие мысли и дела» (27 июля 1949), «…Как хочется душевного покоя» (11 августа 1949), «Как хочется душевного спокойствия!» (11 сентября 1949), «Хочется свободно, спокойно, широко вздохнуть…» (30 декабря 1949).

Позитивные эмоции в дневниковых записях – по сути, признак осуществленной мечты – очень редки. Иногда Вавилов восхищается природой, красотой Ленинграда, получает удовольствие от некоторых театральных постановок, фильмов, наслаждается искусством – картинами, музыкой. «Поддерживает стройность, широта и уютная старинность петербургских просторов, висящие перед глазами акварели Венеции и Рима, охота за книжками, кой-какие скудные научные мысли да семья» (23 марта 1941). «Спасенье – книги, картины, музыка, тишина» (31 декабря 1947). «…три часа были в Эрмитаже ‹…› Это щепотка счастья» (1 января 1949). «Поддерживает хорошая музыка. Через нее какая-то связь с миром» (30 апреля 1950). «Радио – Бах, одно из счастий на земле. Тишина, цветы. Нужно ли что-нибудь еще?» (27 июля 1950). «В радио все время Бах (200 лет со дня смерти). Под музыку Баха хотелось бы и жить, и умирать» (28 июля 1950).

Значительно чаще, чем мечтать и радоваться, Вавилов хочет умереть. В поздних дневниках он совершенно определенно пишет об этом своем желании более 150 раз. Часто – прямым текстом. «В голове исчезает ясность и память, и пора бы незаметно и безболезненно умереть. Это-то я заслужил» (11 июня 1942). «Прежде всего, хочется отдохнуть и потом незаметно умереть и уйти от других и от себя» (25 декабря 1942). «Хочется еще посмотреть на мир. Подумать, поискать, не найду ли ключа к главным загадкам, и незаметно, тихо умереть, здесь вот, на Васильевском» (27 мая 1944). «…каждую минуту, и в хорошую, и в плохую, одна затаенная, невыговариваемая мысль: как хорошо бы сразу незаметно умереть» (6 июля 1944). «Как тяжело жить, и куда проще и легче умереть» (10 сентября 1945). «Хотел бы умереть в этом осеннем дождливом Ленинграде с его странной грустью» (22 сентября 1945). «…на свете становится страшно холодно, и хочется скорее умирать» (23 сентября 1945). «…как всегда, хочется совсем нежданно умереть…» (20 октября 1945). «…так грустно, что самому хочется среди этих смертей и умирания скорее умереть, кончить совсем, провести черту. Так тяжело» (7 июня 1946). «…готов умереть каждую минуту» (14 июля 1946, 1 июня 1947, 27 мая 1949; 21 июля 1948 – «без большого сожаления и без восторга»). «Берет отчаяние, и хочется покоя и смерти» (17 сентября 1949). «…хотелось бы незаметно, асимптотически перестать быть „я“ – умереть» (22 января 1950). «На душе неспокойно, грустно, и по-прежнему больше всего хочется нежданно и быстро умереть» (15 октября 1950). Желание умереть – и в самой последней записи дневника 21 января 1951 г. Полтора десятка раз – начиная уже с 1940 г. и далее регулярно – это не просто абстрактное желание, а вполне определенное размышление о возможном самоубийстве. «…дома снова один и совсем жутко, так близко от самоубийства» (14 февраля 1942). «Если бы была удобная форма уничтожиться, вероятно, давно бы это сделал» (14 февраля 1943). Среди возможных способов – «утопиться», «пуля», «таблетка», «револьвер или яд». Есть записи, в которых как желанные упомянуты разные способы случайной смерти: от бомбы, сыпного тифа, от удара током, в авиакатастрофе. Чаще, чем слово «умереть», Вавилов использует разнообразные эвфемизмы. Примерно 80 раз он пишет в поздних дневниках о желании «уйти в небытие», «сойти на нет», «растаять, как облако» и т. п., причем очень желательно, чтобы это случилось «незаметно», «постепенно», «асимптотически». «…хочется замерзнуть совсем до статуи и трупа» (3 января 1942). «…можно бы незаметно уйти с Земли» (27 декабря 1942). «Желание незаметно аннигилироваться» (17 января 1943). «…хочется кончиться» (16 апреля 1943). «К гробу совсем готов» (29 декабря 1944). «…не проще бы сразу в Лету» (26 апреля 1945). «…так хотелось бы здесь незаметно, асимптотически сойти на нет» (25 ноября 1945). «Неуютно и скорее хочется в могилу, на вечный покой» (24 июля